Главный инфекционист Минздрава РФ Ирина Шестакова рассказала Sobesednik.ru, какой будет нынешняя эпидемия гриппа.
«Опаснее всех была оспа»
– Профессор, как в России обстоят дела с инфекциями? Где мы на этой карте мира?
– Мы на среднем европейском уровне. По каким-то инфекциям ситуация хуже, по каким-то – лучше.
– Считается, что нам в этом плане повезло с климатом – он защищает от многих неприятных болезней. Это так?
– Абсолютно нет. Это доказывает, например, вспышка сибирской язвы на Ямале. К тому же мы постоянно сталкиваемся с инфекциями, к которым не адаптированы, из-за активного перемещения между странами. В китайской деревне, например, огромное количество грибковых инфекций, которые у нас не встречаются, – они не мешают китайцам жить до 90 лет, а для россиян могут представлять серьезную проблему.
– «Герои» последнего времени – вирусы Эбола и Зика, но они давно известны ученым. А есть ли риск появления чего-то нового?
– За последние 35–40 лет выявляется 1–2 принципиально новые инфекции в год. Микромир намного старше нас, и он постоянно меняется. Например, существует мнение, что у вирусов иммунодефицита человека, губчатой энцефалопатии (тяжелейшего заболевания рогатого скота) и бешенства общая родословная – «прародитель» был один. Что привело к развитию трех вирусов, вызывающих разные болезни, – единого мнения нет. И кстати, ни одну из них мы до сих пор не излечиваем.
– А какая инфекция сейчас самая опасная?
– Это с какой точки зрения смотреть. Если оценивать уровень летальности, то огромный ущерб наносит грипп. Рядовая эпидемия, какая бывает каждый год, приводит к смерти 3–5 процентов заболевших. Если учесть, что ежегодно грипп переносят до 500 млн человек – это 15 млн летальных исходов. А от вируса Эбола за несколько лет эпидемии погибли 30 тысяч. Если говорить об инфекциях, которые остались в истории, самыми ужасными были натуральная оспа и чума. Инфицироваться можно было, просто взяв в руки вещь заболевшего. Но хочу подчеркнуть, что прошлых инфекций не бывает.
«Мы не знаем, сколько у нас гепатита»
– Некоторое время назад в США вышел доклад, где самой опасной инфекцией были названы вирусные гепатиты В и С – от них сегодня умирает больше людей, чем от малярии и туберкулеза. Как у нас обстоят дела с этим?
– Неблагополучно. Причем мы даже не можем назвать точное число больных. По оценочным данным ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, у нас порядка 5,5–7,5 млн инфицированных гепатитами В и С. Это высокий показатель. По другим данным – около 2 млн. Каждый год регистрируется 50–55 тысяч новых случаев только хронического гепатита С. Новых случаев гепатита В меньше благодаря вакцинации. От гепатита С вакцины нет.
– А почему мы не знаем, сколько у нас больных?
– Хотя бы потому, что нет единого регистра инфицированных – общего для всей страны. Некоторые регионы ведут регистры, но включают всех, у кого найдены антитела к вирусу гепатита С. Среди них и те, кто переболел гепатитом в острой форме и теперь здоров, и те, кто вылечился. И мы не можем понять, сколько людей с хроническим гепатитом, которых еще надо лечить. А каждый больной – это источник инфекции для других, особенно если он не знает, что болен.
– При этом риск гепатитов – это лечение зубов, татуировки, банальный маникюр.
– Конечно. Это вообще любое повреждение кожи или даже контакт неповрежденных слизистых оболочек с нестерильным инструментом.
– Лечить гепатит С, кстати, очень дорого – один случай стоит больше 1 млн рублей, если говорить о новых препаратах. Мы вообще можем вылечить всех при таких условиях?
– Да. Нормально работать можно и с ограниченным бюджетом. Но надо понимать, во-первых, сколько у нас денег, во-вторых, сколько больных. Надо все посчитать и спланировать. Кстати, гепатиты лечатся разными схемами и стоимость разная даже у новых препаратов – от 349 тысяч рублей до 1 млн 355 тысяч.
«За отказ от прививок надо отвечать»
– Та же оспа – в прошлом только благодаря изобретению вакцины. Почему столько смертей от гриппа? Не прививаемся, не идем к врачу, верим в чеснок?
– Неправильно все списывать на менталитет. В отношении прививок, например, мы упустили как минимум два поколения. Недавно министр здравоохранения предложила обсудить возможность иначе оплачивать больничные листы родителям, чьи дети заболели из-за необоснованного отвода от прививок. Что сразу началось? Воздух зазвенел! Но почему нет? У нас в законе четко прописаны все абсолютные и относительные противопоказания к прививкам. Если нет противопоказаний вообще, значит, человек берет на себя ответственность за то, что с ним случится при отказе. Это его право, но и ответственность тоже должна быть по полной программе, в том числе и материальная. Мать не прививает ребенка, приводит его в детский сад. Он не болеет, потому что остальные дети вакцинированы – никто его там и не заразит. Но что, если в тот же детский сад приходит другой ребенок, не имеющий прививки по абсолютным противопоказаниям? Он может погибнуть, если инфекцию в группу принесет непривитый. Надо, чтобы была ответственность.
– А кто должен отвечать? Родители непривитого ребенка или врачи, которые любят раздавать отводы от прививок, а порой сами против вакцин?
– И те и другие. Другое дело, что врача, который отговаривает от вакцинации, за язык не поймаешь. В таком случае должен быть медицинский аудит: кто дал медотвод и почему? Ответственность медперсонала, я считаю, выше. Мама не обязана знать, можно на самом деле ее ребенку прививаться или нет, сейчас или вообще – она должна доверять врачу.
– А как бы вы предложили решать проблему отказов от прививок?
– Материальной ответственностью. Финансовый способ – не репрессивный, но очень эффективный.
– С полиомиелитом, например, понятно – надо прививаться. Однако есть авторитетные врачи и ученые, которые считают, что прививки от гриппа всем поголовно не нужны. Это так?
– Всё это в мире уже проходили. Например, Япония в прошлом веке проводила сначала массовую вакцинацию, потом по группам, после чего четко сформулировала, кого надо прививать от гриппа и почему. Тяжело гриппом болеют беременные, маленькие дети, люди старше 65 лет, пациенты с тяжелыми хроническими заболеваниями. В 400 раз выше летальность от гриппа среди пациентов с заболеваниями легких, которые имеют одновременно и болезни сердца! Вот их и надо прививать в первую очередь. А также тех, с кем они живут. Добиться вакцинации от гриппа в этих группах гораздо важнее, чем просто привить 38 или даже 50 процентов населения. Нужно достичь 75 процентов вакцинации именно людей из групп риска! Так же с диагностикой на ВИЧ.
– Не всем нужна?
– У нас в стране процент обследованных на этот вирус – один из самых высоких в мире: 32 млн тестов было сделано в прошлом году – это 20 процентов населения! И что, у нас решена проблема распространения ВИЧ? Нет смысла три раза в год проверять 90-летнюю бабушку. Ну, выявили мы недавно пациентку 82 лет в острой стадии ВИЧ-инфекции. Но это случайное заражение в быту, внук – наркоман. Что нам это даст? Женщина спокойно проживет, сколько ей отмерено. Идти нужно в группы риска и с ними работать.
– Кстати, есть прогнозы на эту эпидемию гриппа? Готовиться ли к сюрпризам?
– Мы ждем первой волны гриппа уже в середине декабря и ожидаем более тяжелой эпидемии, чем в прошлом году. Предыдущая прошла легко. Было совпадение с вакцинным штаммом, практически не было мутаций, грипп H3N2 оказался совсем не тем гонконгским вирусом, от которого ждали неприятностей, как в 1968 году. Сейчас на первом плане вирус H1N1 – не совсем «свиной», но близкий. Так что возможны неожиданности. И – да, по-прежнему в мире нет ничего более эффективного в плане профилактики гриппа, чем прививка. ВОЗ об этом говорит многие годы, причем, как вы понимаете, основываясь на результатах вакцинации во всем мире. Что же мы будем изобретать велосипед?!
Как сообщалось ранее, эпидемические пороги заболеваемости гриппом и ОРВИ могут быть превышены в октябре-ноябре. Подробнее читайте: Минздрав спрогнозировал эпидемию гриппа в России в ноябре.
