“И в кого он такой уродился? Одному Богу известно. Я всю жизнь с железом колдую. Что машину битую восстановить, что трубы сварить, что тазик гнутый в божеский вид привести — да всё что хочешь. Мать всю жизнь на двух работах. Брат старший институт закончил, сейчас на заводе инженером.
А этот лет в четырнадцать вбил себе в голову, что вором станет. Даже не скрывал. То ли его кто с панталыку сбил, то ли сериалов насмотрелся. Школу закончил кое-как. И понеслось. Ни работы, ни учиться дальше. Раньше тунеядством называлось. То у меня деньги стащит, то мать сама ему даст. То сам ещё где найдёт. Но чтоб работать — ни-ни. Не положено, говорил.
А потом решил, что пора пришла украсть чего-нибудь. На рынок пошёл. По карманам шарить не рискнул. Всё-таки в этом деле талант нужен. Решил грузчиком прикинуться. Как раз из машины мешки с курагой выгружали. Курага у нас в республике — богатство национальное. Хорошая, крупная. На рынке быстро расходится. Вот он и решил мешок спереть, а потом кому-нибудь толкнуть.
Подрядился помочь. Пару-тройку мешков отнёс, а следующий на горб взвалил и как бы невзначай мимо склада пронёс. А лето, жара, мешок тяжёлый. Да и страшно в первый раз. Понёс мешок к выходу с рынка. Там хотел тачку поймать. Через площадь начал переходить — а там милиционер. Просто постовой, обычный. Просто дежурил.
У моего от страха вообще ноги подкосились. Бочком, бочком. Кое-как мимо прошёл — и тут, как нож в спину, трель свистка милицейского. Дурачка моего от страха в холодный пот бросило. Уронил он мешок со спины и полные штаны наложил. Не фигурально, а по-настоящему. Ну так и сел он на этот мешок, как стоял. И в обморок.
А милиционер, оказывается, не ему свистел, а водителю, который выезд с рынка перекрыл. В общем, и смех, и грех. Народ сбежался. Тут всё и разъяснилось. Позор на весь район. Меня-то многие знают. Кое-как отмазал его от суда. Людям обманутым денег заплатил за беспокойство. Извинился перед всеми. Простили дурака.
А тут новая беда приключилась. У него на любой резкий звук теперь всегда такая реакция: сначала потом холодным покрывается, потом штаны портит — и сразу в обморок. Уж сколько я на его лечение денег потратил — не сосчитать. И профессора консультировали, и лекарства дорогущие покупал. А всё бестолку.
Теперь вот в Россию приехали. И от позора подальше, и врачи здесь получше. Как думаешь, вылечат? Ему ж девятнадцать всего, а он из дома выйти боится, не то чтоб с девушкой в кино сходить. Эх. Останусь я без внуков на старости лет”.
Фельдшер с неподдельным интересом слушал монолог пострадавшего, не забывая параллельно накладывать шину на сломанную ногу рассказчика.
— Внуков вы не дождётесь, если в следующий раз под подъёмник не нога попадёт, а голова ваша. А насчёт сына… — фельдшер задумался. — Даже не знаю, что и сказать. Ищите. Кто-нибудь обязательно поможет. Плохо, конечно, что всё так получилось. Но ведь не ворует больше? (Пострадавший отрицательно замотал головой.) Вот видите! Хоть какой-то положительный момент!
Автор: Дмитрий Беляков, L!FE