В Новосибирской области работают более 10 тысяч врачей, специализация которых звучит очень непривычно. Иногда бывает даже не сразу понятно, с каким недугом может помочь справиться тот или иной доктор. Поэтому мы продолжаем нашу серию о врачах редких специальностей.
Сегодня рассказываем о том, чем помогают людям трансплантологи и почему в Новосибирской области катастрофическая ситуация с донорскими органами.
НЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ – НЕТ СЕРДЕЦ
Главный внештатный специалист-трансплантолог Минздрава России в Сибирском и Дальневосточном федеральных округах, руководитель Центра хирургии аорты и коронарных артерий Национального медицинского исследовательского центра имени академика Е. Н. Мешалкина Александр Чернявский развеял миф о том, что трансплантология стоит на месте из-за страха пациентов:
– У нас именно врачебное сообщество, к сожалению, не настроено на развитие трансплантологии. В чем это проявляется? В отсутствии потенциальных доноров. Их количество в Новосибирской области не только не увеличивается, но с каждым годом прогрессивно уменьшается, – констатирует факт специалист.
Главной причиной такой отрицательной динамики врач называет отсутствие ответственности.
– Издано множество приказов о том, что главные врачи больниц будут отвечать за то, что не рассматривают поступивших к ним пациентов со смертью головного мозга в качестве потенциальных доноров. Тем не менее такие меры ни к чему не приводят, потому что никто элементарно не выполняет эти приказы, – продолжает Александр Чернявский. – В Новосибирске основное количество пациентов с катастрофами головного мозга собирают Городская больница № 1 и Городская больница № 34. По нашим скромным подсчетам, они должны давать около 40 потенциальных доноров в год. И это только две больницы.
Однако за донорскими сердцами новосибирским врачам приходится летать в соседние регионы.
– В 2017 году мы сделали всего лишь 8 трансплантаций, и половину из них – за счет доноров из Кемерово, Барнаула и Красноярска. Ситуация в Новосибирске критическая. Я, как главный специалист, неоднократно обращался и к министру здравоохранения, и к губернатору, – говорит врач, – но почему-то никто не спрашивает, например, с главного врача Городской больницы № 34, почему в этой больнице такие высокие показатели пациентов по мозговой смертности и только единичные случаи вызова трансплантационной бригады для оценки пациента как потенциального донора. В настоящее время прописана лишь административная ответственность медиков. А если бы была уголовная, как, например, за неоказание медицинской помощи, разговор был бы совершенно другой. Но на такие меры никто не идет.
Пока система должным образом не работает, врачам приходится летать к соседям, что влечет за собой не только риск для пациентов, но и увеличение стоимости трансплантации.
– Можно посчитать, сколько стоит перелет бригады забора в Красноярск туда и обратно, транспортные расходы от аэропорта в больницу. И кроме того, как бы мы согласованно ни работали, это еще потеря времени, приходится подгадывать под рейсовые самолеты, – делится проблемами Александр Чернявский. – Изначально на одну трансплантацию выделяется чуть меньше 1 миллиона рублей, и этого достаточно для самой проведения операции и реабилитации. Но как только возникает необходимость перевозить сердце, то сумма возрастает в два-три раза. В итоге выходит 3 – 3,5 миллиона рублей. И эта сумма должна быть кем-то погашена: за счет бюджета или клиники, или федерального Минздрава.
ОН УМИРАЕТ, СМОТРИТ МНЕ В ГЛАЗА И ГОВОРИТ: «ВЫ ЖЕ ОБЕЩАЛИ!»
В то время, когда ищут подходящего донора, пациент ждет и надеется. И очень многие спасения не получают.
– В лист ожидания попадают пациенты, которые без пересадки могут прожить около года, – объясняет Александр Чернявский. – И недостаточность донорских сердец приводит к тому, что наш лист ожидания, состоящий из 30 – 40 пациентов, ежегодно обновляется на 50%.
При этом весь год ожидания люди должны жить недалеко от больницы.
– Как правило, живут в Бердске или Искитиме, где съемное жилье недорогое, так как у нас есть пациенты и из Южно-Сахалинска, и из Хабаровска, Владивостока, Иркутска и других регионов. Как только появляется сердце, мы начинаем подбор – сначала по группе крови, потом смотрим вес, рост и уже в конце – иммунологическую совместимость. При равных состояниях иммунолог определяет порядок очередности пациентов в зависимости от того, кому подходит сердце. После этого мы начинаем обзванивать пациентов и предлагать трансплантацию. Были случаи, когда люди отказывались. Например, человек из Иркутска полгода здесь ждал, а потом устал и поехал домой, – приводит примеры специалист, – или кто-то заболел, появились какие-то проблемы – жизнь есть жизнь.
Так человек по сути становится заложником системы…
– …Системы, которая не отлажена. И мы, врачи, тоже заложники, ведь мы работаем с этими людьми. И когда пациент погибает в нашей клинике, мы смотрим ему в глаза, а он говорит: «Вы же обещали. Я же давал согласие на пересадку. ВЫ МНЕ ОБЕЩАЛИ. Я бросил все, приехал сюда из родного дома и жил надеждой целый год». Что нам ответить человеку? Мы ничего не можем сделать. Мы пытаемся что-то изменить и стучимся в двери областной администрации. И я не скажу, что они закрыты, но там постоянно меняются люди и там все заняты другим, – отмечает врач.
При этом остаться без сердца может любой.
– Некоторые болезни развиваются вне зависимости от того, как человек себя вел. Несколько лет назад был пациент – офицер армии, капитан. Вел вполне здоровый образ жизни. Но во время учений он простыл и вынужден был продолжать работать, в то время как болел гриппом – заразился вирусной инфекцией. Ему становилось все хуже и хуже. Он перенес миокардит, который и привел к потере сердца. Кто в этом виноват? Можно, конечно, сказать: заболел – лежи дома. Но многие ли из нас так поступают? И кто не ходил на работу больным? – задает риторические вопросы врач. – Говорить: «Ты сам заболел – сам и виноват» – нельзя. Такое несчастье может случиться с каждым.
ЧЕРНЫЕ ТРАНСПЛАНТОЛОГИ
Дефицит донорских сердец можно объяснить еще одной причиной: не каждый человек может стать донором.
– В нашем случае получается так: горе одних означает радость других. Это и есть трансплантология. Доноры – это, как правило, молодые, дееспособные пациенты, которые получают травму, бытовую или автомобильную, или у них по другим причинам наступает смерть мозга, – описывает потенциального донора специалист.
В свою очередь, любой дефицит порождает вокруг себя слухи и мифы. Трансплантологов часто подозревают в подпольной деятельности.
– Я слабо представляю, как все это можно сделать в черную. Для того чтобы забрать у человека донорский орган, нужна стерильная операционная. Один ты никогда этого не сделаешь. Посмертное донорство может быть в случае с почками – в случае с сердцем возможно только живое донорство. Чтобы проводить подпольные трансплантации, нужно организовать целую банду людей с высшим образованием, которые занимались бы этой деятельностью. Мне кажется, это невозможно, – пожимает плечами Александр Чернявский.
«ПОКА САМОЛЕТ НЕ ПРИЗЕМЛИТСЯ, МЫ ОПЕРАЦИЮ НЕ НАЧИНАЕМ»
Для перевозки донорских сердец врачам приходится брать билеты на обычные рейсы.
– Мы обращались к полномочному представителю президента в СФО с просьбой использовать транспорт МЧС, но ответа так и не получили, – вздыхает Александр Чернявский. – У нас на пересадку есть максимум восемь часов. Пока самолет не приземлится, мы операцию не начинаем. Пациент в операционной, он находится под наркозом. Мы знаем, что самолет вылетел и будет в Новосибирске где-то через час, поэтому заканчиваем предоперационную подготовку. Конечно, мы подстраховываемся. Потому что только в кошмарном сне или фильме ужасов можно представить такую ситуацию, что мы вынули сердце, а самолет не приземлился. И что дальше делать?.. Тогда нужно будет свое сердце отдать… Только так, – убежден специалист.
Как только самолет касается земли, врачи начинают разрез, ведь через 35 минут «Скорая» должна привезти донорский орган.
– Когда донорское сердце оказывается в операционной, мы начинаем вынимать то, которое нужно заменить, – дает четкий хронометраж врач. – Нельзя сказать, что трансплантация – очень простая операция. Хотя я, когда первый раз увидел разрез, спросил: «Это все?» Основной этап занимает приблизительно час. Проблема в том, что нужно очень хорошо все пришить: ровненько, плотненько, чтобы не или не ослабли швы, что может вызвать кровотечение.
ПОНЕРВНИЧАЛА, БРОСИЛА ПИТЬ ТАБЛЕТКИ, УМЕРЛА
После пересадки человек получает вторую жизнь, но она уже не будет прежней и, тем более, легкой.
– Более 50% пациентов после пересадки сердца живут в среднем 10 лет, около 40% – 20 лет. Все зависит от возраста и сопутствующих заболеваний. Всю жизнь таким пациентам приходится принимать препараты, как правило иммуносупресоры двух видов, которые препятствуют отторжению, и гормон, – уточняет Александр Чернявский.
Иногда пациенты забывают или бросают принимать препарат.
– Такие ситуации заканчиваются очень печально. Поссорившись с близким человеком, одна наша пациентка из небольшого поселка в Алтайском крае бросила принимать препараты. Через неделю погибла в нашей клинике, – вспоминает врач. – Другой пациент из Петропавловска-Камчатского погиб из-за вирусной пневмонии. И все у него было бы хорошо, если бы врачи на месте разобрались, что она именно вирусная. Подумали, что микробная, и назначили соответствующие препараты, которые только усугубили его состояние.
У людей с новым сердцем меняется не только образ жизни, но и ощущения.
– Пациенты с пересаженным сердцем чувствуют себя по-другому, потому что, вынимая сердце, мы прерываем все нервные связи органа. Например, при инфаркте пересаженное сердце не болит так, как родное, ведь оно без нервов. И если вегетативная нервная система, которая регулирует работу сердца, за несколько лет как-то компенсируется, то чувствительные волокна не восстанавливаются, – утверждает специалист. – Пересаженное сердце не так сильно сжимается от страха или от любви. Но хоть мы и говорим: «Любим всем сердцем», подразумеваем, конечно, что работают и ум, и сердце вместе. Все идет от головы. А сердце – просто охваченный волнением орган, оно трепещет. И конечно, пересаженное сердце таким уже не будет.
Но каким бы сердце ни было – главное, чтобы оно было и работало. Надеемся, что система будет отлажена, и донорские сердца не будут пропадать просто так, а люди – не будут погибать из-за чьей-то лени и, не побоимся этих слов, равнодушия и непрофессионализма.
ТОЛЬКО ЦИФРЫ
2017 год – 8 пересадок сердца
После пересадки:
– 10 лет живут 50% пациентов
– 20 лет живут 40% пациентов
В листе ожидания – от 30 до 40 пациентов
Не дожидаются пересадки – от 15 до 20 пациентов в год.
Источник KP.RU
Читайте также: Новый закон о трансплантации: спасти жизни людей и защитить права доноров.
