История Елены Мисюриной, осужденной на два года после смерти пациентки, на слуху у всех. Напомним, в конце января врача-гематолога из Москвы суд признал виновной в гибели женщины. Из-за того, что за несколько дней до смерти больной Мисюрина сделала ей процедуру – трепанобиопсию. Ее обсуждают в медицинских кругах, в социальных сетях…
Алевтина Хориняк, терапевт с 50-летним стажем из Красноярска, пропускает все это «через себя». Ее история тоже прогремела на всю страну: на 3,5 года Алевтину Хориняк осудили за то, что она выписала рецепт на обезболивающее для онкобольного, хотя не имела на это права (время, когда у пациента закончились лекарства, выпало на выходные, и он не мог обратиться за рецептом в поликлинику. Поэтому родственники кинулись за помощью к знакомому участковому терапевту, ведь муки больного были нестерпимы, до конца выходных он бы их просто не вынес).
Однако Фемида слепа и глуха: Хориняк обвинили в сбыте сильнодействующих препаратов, фактически записав в наркодилеры. Ей грозило 8 лет.
«Врача от Бога» признали виновной в суде, оштрафовали. Но она раз за разом обжаловала приговор. В конце концов, Алевтину Петровну оправдали. Благодаря, в числе прочего, и огромному общественному резонансу, который получила история. Больше того – именно после этого случая были приняты поправки в закон, облегчающие доступ к наркотическим обезболивающим. СМИ назвали его законом Апанасенко – Хориняк (контр-адмирал в отставке Вячеслав Апанасенко покончил с собой, не вынеся страшной боли из-за отсутствия препаратов). А Алевтину Хориняк выбрали «Женщиной года – 2014» «Forbes». Сейчас ей 75, но не работает на участке она всего два года, до последнего ходила по пациентам.
Поэтому, когда прогремела история с доктором Мисюриной, мы позвонили Алевтине Петровне.
Врач постоянно под ударом
Алевтина Петровна, Вы, как никто другой, можете понять, через что проходит сейчас доктор Мисюрина…
– Конечно. Помню, какую растерянность, боль, непонимание испытывала я, когда все это началось. Вы поймите, врач постоянно находится в очень непростых условиях. Он может поставить себя под удар, даже просто исполняя свой долг. Так и произошло с Еленой. И вот результат: ее осудили на два года! Разумеется, это недопустимо. Ведь у пациентки был такой страшный диагноз. Кровотечение могло открыться в любой момент. Такие больные живут, что называется, на острие ножа.
– 3,5 года «ада» судебных разбирательств. Если бы вернуться в 2009-й, выписали бы тот злосчастный рецепт?
– Без раздумий. За этим пациентом я ухаживала больше 20 лет. Хоть он и не на моем участке. Знала его мать, всегда поддерживала. Пожилая женщина, всю жизнь посвятившая сыну-инвалиду. Сама бы она не справилась.
И перед майскими праздниками оказалось: у больного нет лекарств. А без препаратов они просто не выдерживают, начинаются невыносимые боли.
Я даже не сомневалась: я имею право выписать рецепт на платное лекарство, трамадол. Ведь до 2009 года его свободно продавали в аптеках. Приказ о запрете вышел позже. А в 2011-м госнаркоконтроль пошел по аптекам – поднимать рецепты за два года. И нашли два моих. За одно число. Почему два, сразу насторожились они. И отчего «чужому» пациенту? Преступная группа, осенило их. Лекарство выкупала не я, а знакомая, Лидия Табаринцева. Отчего два рецепта? Сделали на всякий случай, если не будет той или иной дозировки. Так все и закрутилось.
«Несите в суд хоть на носилках!»
– Не жалеете, что все так сложилось?
– Поначалу было очень тяжело. Видела: все идет к тому, что меня осудили. Никто ничего не слушает, не вникают. А я пришла с открытым сердцем. Желанием все рассказать. А там один следователь добрый, другой – злой. Один уговаривает: «Понятно, вы ошиблись, но и подзаработать хотели». Другой кричит: «Судить вас надо!». Я была так угнетена.
А потом смирилась. Я человек верующий. Решила: пусть меня сажают. И там люди, они нуждаются в помощи. Им нужно говорить о вере. Без Бога я бы не справилась.
К тому же в конце 2010-го меня прооперировали по поводу рака легких. После операции химиотерапию делать было просто некогда. Я же работала, у меня 1700 человек на участке, всех знаю в лицо.
И в марте 2011-го вызывают на заседания в суд. А я говорю близким: «Не знаю, как все сложится, но если что, несите туда хоть на носилках! Буду свидетельствовать против неправого суда». И мои пациенты – с участка – за несколько дней собрали 600 подписей. Устраивали на крыльце суда пикеты, чтобы меня защитить. И все обошлось, Бог миловал.
Если не я, то кто?
– Алевтина Петровна, как, по-вашему, может ли громкое дело Елены Мисюриной повлиять на врачей? На их готовность при крайней необходимости идти на риск?
– Предполагаю, что да. Допускаю, кто-то постарается брать на себя меньше ответственности в сложной ситуации. Хотя… на меня бы не повлияло. Может, оттого, что я продолжаю семейную династию. Мама была медсестрой, выхаживала бойцов, которых привозили с фронта. Такое рассказывала уже после войны! Но меня это не отвратило.
Я мечтала быть врачом. Уже в 18 лет работала фельдшером. Помню, однажды привезли лесоруба с размозженной бревном головой. Открытая рана, в ней осколки кости. Ближайшая больница в 50 километрах. Ехать надо было на дрезине по узкоколейке. Вдруг не довезла бы?
И я решила оперировать его сама. Ввела обезболивающее. Убрала осколки, зашила рану. Слава Богу, все прошло удачно. Через три дня все-таки повезла парня к хирургу, в участковую больницу. От только ахнул: «Твое счастье, что он у тебя выжил! Но больше так не делай. Никаких операций фельдшер делать не должен». Но тогда, возможно, это был единственный выход.
Знаете, мне кажется, врач – это не профессия. Для меня это целая жизнь. Мой телефон не замолкает и сегодня, хотя официально я уже не работаю. Просят совета, помощи. И я стараюсь не отказывать никому.
Источник: KP.RU
Как сообщалось ранее, защита врача-гематолога Елены Мисюриной планирует в ближайшее время подать апелляцию на решение суда, который признал её виновной и назначил два года лишения свободы/ Подробнее читайте: Почему суровые приговоры докторам убивают российскую медицину.
