Специальный проект «Бремя молодых» – откровения молодых специалистов о первых шагах в медицине. Это реальные люди и их истории.

Медициной увлекалась с детства, ходила к бабушке на работу, она – операционная медсестра. Еще с детского садика осталось фото, где я стою в ее халате с игрушечным стетоскопом и медицинской шапочке. Мама хотела стать хирургом, но папа ей запретил – сказал, что не терпит запах лекарств. А дедушка – анестезиолог, подарил мне анестезиологический клинок, иглу для подключичной катетеризации. Но он с нами не жил, не могу сказать, что именно это повлияло на выбор специальности. Хотя уже на 1-м курсе на вопрос: «Кем хотите стать?», я ответила – анестезиологом-реаниматологом. А, устроившись работать в детскую реанимацию, только утвердилась в своем желании.

Первые годы в медуниверситете тяжко. Тут не как в школе: никто не будет за тобой бегать и исправлять оценки в четверти. Со 2-го курса пошла работать санитарочкой в детский ПИТ. Те знания, что получаешь на практике, никогда не получишь в университете. Да, было сложно, были такие дежурства, после которых хотелось спать и ничего больше, но процессу обучения это никак не помешало, пусть диплом в итоге не красный. Но это хороший опыт, я бы советовала всем, кто учится, попробовать себя в работе. Преподаватели к этому могут относиться по-разному и не всегда с пониманием. Считают, что раз пришли учиться – должны учиться, а работа – это ваши проблемы. Наверное, те, кто сам в молодости работал, в этом плане более лояльны и понимают, насколько это важно будущему врачу. В медуниверситете преподают стандарты оказания помощи, моделируют идеальные ситуации, но чаще они резко расходятся с реальностью, и к этому надо быть готовым.

Именно на практике я поняла, что, несмотря на обучение на педиатрическом факультете, свою жизнь с «детством» не свяжу. Тяжело сообщать маме малыша, что у болезни возможен неблагоприятный исход. Он лежит перед тобой такой маленький, беззащитный, а ты знаешь, что ничего хорошего не ждать. Поэтому, получив после 3-го курса сертификат медсестры, я пошла работать во взрослое отделение. Потом в той же больнице осталась врачом-ординатором.

Впечатления от сестринской работы и врачебной разнятся. Первое дежурство в качестве врача сложно далось в моральном плане. Вроде бы одна и та же больница, одно и то же отделение, но ощущения другие. Как говорит наш заведующий: «Врач анестезиолог-реаниматолог – это последний барьер для пациента между жизнью и смертью. Если не вы, то никто». И это сразу начинаешь понимать в статусе врача. Когда к тебе подходит медсестра и говорит: «Алена Романовна, у нас больной ухудшился», сразу чувствуешь, что стоишь у черты: либо ты ему поможешь, либо все. Первая реакция – страх. Потом через 3 секунды – щелчок, и ты бежишь, потому что в нашей работе промедление недопустимо. А когда работаешь медсестрой, это ты подходишь к врачу и говоришь: «Александр Дмитриевич, такому-то плохо, надо что-то делать». И принимает решения он, а не ты.

Раньше я приносила врачу результаты ЭКГ с изолинией и уходила, а теперь сажусь описывать историю болезни и думаю о том, что нужно звонить родственникам с сообщением о смерти. Еще один тяжелый момент. Но со временем появляется определенный шаблон, отрепетированная речь, которая приходит во спасение. Чтобы не было лишних слов или неловкого молчания. Смерти пациентов переносятся острее, чем в медсестринскую практику. Ты понимаешь, что сплоховал, проиграл схватку между болезнью пациента и самим собой. Бывает, нервы на пределе и думаешь: «Ну зачем я сюда пошла?» Но тут же отпускает: «А кто, если не я?» Хотя осознаешь, что от смерти никуда не деться. Есть тяжело больные люди, которым, как ни старайся, уже не помочь. Но в душе кажется, что так быть не должно…

Конечно, мне говорили, что анестезиология и реанимация – не женское дело. Муж советовал идти в рентген-кабинет или узи, где ни крови, ни мочи, можно спокойно сидеть в белом халате за аппаратурой. Он – врач-нейрохирург, мы познакомились, когда я была на 4-м курсе. У меня тогда еще была мысль пойти в нейрохирурги, но после нескольких дежурств я поняла, что женщинам там не место. Была так же мысль о судебной медицине. Читая книгу «Записки судебного эксперта», как-то подумала, что, может, зря не попробовала…  Но это мельком. Все-таки помогать людям облегчить страдания и вскрывать трупы – полярные вещи. Я рада, что осталась в АиР.

Тяжеловато было перестроиться с детей на взрослых. Когда вместо малыша в 2 килограмма перед тобой пациент весом в 102 кг и тебе надо к нему подойти, в каком бы состоянии он не находился. Но у анестезиологов-реаниматологов нет четкого разделения, как у педиатров и терапевтов. В идеале мы должны уметь оказывать помощь всем. Допустим, если я буду работать в ЦРБ, в селе, то могу столкнуться, как и с 70-летним больным, так и новорожденным. Но в идеале хотелось бы уехать туда, где медицина развита на высшем уровне. Только не факт, что меня там примут.  За границей другие требования к работе и образованию, сомневаюсь, что таких, как я, несмотря на стаж и опыт, ждут там с распростертыми объятиями. Хотя никто не знает, как повернется жизнь. Может, через 5 лет я буду с мужем и детьми в Камбодже или Штатах прекрасно себя чувствовать. Все может быть.

Муж понимает специфику работы, необходимость ночных дежурств и знает, что на работе я работаю. Некоторые люди, не относящиеся к медицине, считают, что врачи на дежурствах занимаются непристойностями. Мы же с мужем всегда можем обсудить сложные случаи, тактику лечения, а не подозревать друг друга в глупостях. Хотя «рабочее» стараемся оставить на работе, иначе полвечера может уйти на одни обсуждения. Случается, что в реанимации находится тяжелый пациент и невозможно не справиться о его здоровье. Но это буквально один звонок коллегам и все. Остальное время – семье.

То, что женщины анестезиологи-реаниматологи часто остаются без мужей, не успевают следить за собой, грубеют и так далее – не более, чем стереотип. В нашем отделении все женщины успешны. В конце концов, личное счастье зависит от человека, а не от его профессии. Неудачником может быть и мужчина, если он не умеет выстраивать отношения с противоположным полом. Конечно, работа накладывает определенный отпечаток, мы становимся более черствыми, циничными. Но дом есть дом – там можно выдохнуть.

Декрета я не боюсь, и уверена, что, родив, вернусь на любимую работу. Быть домохозяйкой в засаленном халате и с пучком на голове не смогу – не для этого я училась. Уверена, что для человека, который хочет работать, нет никаких преград. Я знала, куда шла, и ни капли не сомневалась в своем выборе. Мне повезло с коллегами. К любому человеку всегда можно обратиться за советом и это не будет выглядеть глупо, все помогут, поддержат в любое время дня и ночи. Мы одна большая медицинская семья.

Анестезиологи – люди с определенным набором качеств: выдержка, терпение, бдительность. Девиз американского общества анестезиологов – бдительность всегда и везде. В любой момент нужно предполагать, что с пациентом что-то пойдет не так, неважно, лежит он на операционном столе или на кровати в реанимации. У опытных анестезиологов-реаниматологов наметанный взгляд, поэтому они всегда наготове.

Нынешних студентов ругают, и есть за что. Недавно к нам приходили студенты 4-го курса, которые, по идее, должны освоить уже большую часть программы. С практикой – ладно, о катетеризации подключички не может быть и речи. Но элементарно определить группу крови не могут. На самом деле половина из них не стремится работать. Я думаю, это связано с дефектом самого отношения студентов к профессии. Кого-то заставили родители, другие решили, что иметь медобразование – это круто, шикарно и здорово. Потом пришли, разочаровались, но уходить оказалось поздно. С нами тоже такие учились на потоке. Проблема в том, что их становится больше. Они ни чем не интересуются, учатся по принципу «это мы не проходили, это нам не задавали», хорошо знают свои права в стиле «а это делать мы не обязаны». Я не хочу сказать, что мы были лучшими студентами, конечно, были пробелы в знаниях, они есть и сейчас: знать все невозможно. Но мы хотя бы старались восполнить их, осознавая, что это нужно только нам. Сейчас сталкиваясь с больным один на один, я понимаю это как никогда. В памяти всплывает картинка, которую я проходила на каком-то цикле, определенный протокол действий. А если бы я не занималась, то откуда бы знала, что надо делать, в каком направлении мыслить?

Считаю, отбор в медвузы должен быть намного жестче. Помимо ЕГЭ, необходимо устное собеседование, чтобы понять, насколько человек готов идти в медицину. Это один из самых сложных университетов в нашей стране, мире, Саратове. Сюда идешь не набирать сухие цифры, а лечить людей, которые будут обращаться за помощью. У больных может быть снижена критика к своему состоянию, не все из них с трепетом будут относиться к врачу. Важно иметь сочувствие, понимание к пациенту, вселять в него уверенность и надежду. Не машинально задавать дежурные вопросы, а уметь сопереживать. Бабушки любят рассказывать о своей жизни, детях, внуках. Это всего лишь 5 минут твоего времени, но, когда человек выговорится, ему станет легче. Я стараюсь не пренебрегать разговором с больными, не перебивать. В первую очередь мы лечим человека, а не болезнь. Плюс, как говорится, все болезни от нервов. Поэтому важно самим сохранять спокойствие, не переносить домашние проблемы в рабочий периметр.

В медицину стоит идти по призванию, а не потому, что кто-то посоветовал. Если есть сомнения, то лучше выбрать другой вуз. Это слишком специфическая отрасль нашей жизни, придя в которую нет смысла себя потом корить. В медуниверситете учат хорошо, но без практики медсестрой или санитарочкой, не все смогут понять, как работает эта система. Можно подумать: вот сейчас надену белый халат, сяду в кабинете и буду принимать больных! Выписывать им таблетки по инструкции или отсылать к другому врачу. Но в жизни так не работает. Через все нужно пройти одному, опираясь на свой опыт и знания.

Записала Виктория Федорова, г. Саратов, 6-я горбольница

Как сообщалось ранее, “Медицинская Россия” запустила специальный проект «Бремя молодых» — откровения молодых специалистов о первых шагах в медицине. Подробнее читайте: «Первый свой вывих я вправлял через «Гугл»