• Medrussia:
Контргамбит Печерея о медицинской помощи в «полевых» условиях

Острая полемика между генеральным директором «Факультета Медицинского Права» Полиной Габай и ведущим юристом компании «Ремез, Печерей и Партнеры» Иваном Печереем продолжается. Ранее “Факультет…” выпустил статью на публикацию, в которой Печерей раскритиковал юридические изыскания Полины Габай на тему врачебной помощи в нерабочее время. Кандидат медицинских наук Иван Печерей ответил на претензии к своим утверждениям и призвал  Полину Габай не переходить на личности.    

Мне всегда казалось, что одной из важнейших задач юриста является установление объективной истины, всеми возможными легитимными способами, включая дискуссию с оппонентами.

Читая ответ Полины Георгиевны на мою статью, мне в противовес вспоминались прочитанные когда-то  выступления выдающихся российских юристов и адвокатов Плевако, Кони, Сперанского, которые стали эталоном юридической риторики, в основе них лежало желание раскрыть собственное видение дела, защитить своего доверителя, а не втоптать в грязь оппонентов, что считалось для них недопустимым…

Но времена меняются. Хотя, нет – времена на самом деле те же самые, меняются люди, олицетворяющие эпохи. И читая ответ Полины Георгиевны, не могу избавиться от грустной мысли, что эпоха великих юристов проходит мимо, и на смену им пришли другие люди, у которых свое представление о допустимой юридической риторике…

И тем не менее, с благодарностью к Полине Георгиевне за то, что выявила в моем предыдущем материале слабые и нераскрытые моменты, даю на суд читателей свои дополнения.

Уважаемый оппонент задает мне вопрос – почему я, несмотря на утверждение об отсутствии обязанности оказывать первую помощь вне рабочего времени и пространства, не гарантирую, что врачу, не оказавшему первую помощь вне рабочего времени и вне рабочего места, не предъявят обвинения… И сразу же делает умозаключение о том,  что я сомневаюсь в своих выводах. Это выглядит очень странным, потому что Полина Георгиевна, как профессиональный аналитик, должна прекрасно понимать, что есть не только теория, но и правоприменительная практика. За меня здесь должно ответить небезызвестное дело Елены Мисюриной,  привлеченная к уголовной ответственности, в отношении которой весьма спорно применена 238 статья уголовного законодательства. Помимо этого, следствие в отношении Е. Мисюриной велось с многочисленными нарушениями, что установил суд апелляционной инстанции, направив дело на доследование. Тем самым, ни один из докторов, равно как любой гражданин не застрахован от ошибок следствия. Именно это я и хотел сказать, говоря о том, что не могу гарантировать, что медицинский работник не будет, на мой взгляд ошибочно, привлечен к уголовной ответственности по статье 124 УК РФ. В своих выводах я нисколько не сомневаюсь.

Даже тогда, когда уважаемая Полина Георгиевна, на мой взгляд, приводит совершенно странный аргумент, проводя филологическое исследование, на которое, по её мнению, у меня не нашлось времени, сравнивая понятия «должен» и «готов». При этом я вел речь совсем о других понятиях: «быть готовым» и «быть обязанным», которые, на мой взгляд, все же разные по смыслу. Словарь Ожегова за неимением времени позвольте не открывать, ибо он все-таки не юридический документ, но, полагаю, что там действительно есть принципиальная разница между словосочетанием «быть обязанным» и «быть готовым». Да, действительно врач обязан всегда быть готовым к оказанию медицинской помощи, но не быть обязанным всегда её оказывать. Оставлю своему оппоненту  возможность более подробно исследовать данный вопрос.

Далее мне совсем не понятна опровергающая аргументация оппонента в отношении моего тезиса о том, что «в соответствии с законом, медицинский работник обязан оказывать медицинскую помощь при осуществлении своей профессиональной деятельности в рамках исполнения трудовых обязанностей и никак иначе». Ведь Полина Георгиевна сама же отмечает в первой своей публикации, что по смыслу ч. 1 ст. 32 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ медицинская помощь оказывается медицинскими организациями. Из этого следует однозначный вывод, что медицинский работник может оказывать медицинскую помощь только в рамках своей медицинской деятельности, входящей в его трудовые обязанности (п. 13 ст. 2 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-Ф), что согласно п. 10 ст. 2 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-Ф является профессиональной деятельностью по оказанию медицинской помощи. Полагаю, термин «профессиональный» расшифровывать здесь нет никакой необходимости. Этот принцип также подтверждает процедура лицензирования медицинской деятельности, в которой право на её осуществление выдается исключительно организации, но никак не ее сотрудникам в отдельности.

Равно как и, на мой взгляд, не было необходимости вдаваться в подробности, что изучают на первом курсе юридического ВУЗа в рамках дисциплины «Теория государства и Права», а нужно было более внимательно изучить тезисы оппонента. Все-таки мы говорим о практике, а не о теории в юридических учебниках, которая, несмотря на всю ее фундаментальность, далеко не всегда применяется на практике как было бы правильно и логично. В частности, бланкетность диспозиции статьи 124 УК РФ действительно предполагает отсыл к специальному правилу, равно как и к другим законам. Но возникает логический вопрос – а в какой форме установлено искомое специальное правило. На мой взгляд, это специальное правило должно быть чем-то утверждено, а чем обычно утверждаются правила, которым должна следовать определенная группа лиц? На мой взгляд – этим чем-то должен быть некий регулятор в виде нормативно-правового акта. И говоря об обсуждаемой клятве врача, следует отметить, что она является частью Федерального закона от 21.11.2011 № 323-Ф, нормативного-правового акта, к которому фактически нас и отсылает диспозиция 124 УК РФ.

Кроме того, Уголовный кодекс не содержит определения «больной», равно как и не содержит его действующее законодательство. Уважаемый оппонент приводит примеры, которые кроме улыбки у меня ничего не вызывают, так как показаны они не полностью. Давайте разберем, ради спортивного интереса, их более подробно:

Версия Полины Георгиевны: п. 3.1. ч. 4 ст.13 Федерального закона от 21.11.2011 № 323-Ф – «больные наркоманией»

Полный термин – в целях осуществления уполномоченными федеральными органами исполнительной власти контроля за исполнением лицами, признанными больными наркоманией

Версия Полины Георгиевны:  п. 20 ч. 1 ст. 14 – «больные туберкулезом»

Полный термин – организация обеспечения лиц, больных туберкулезом

И т.д.

Во всех этих случаях термин применяется в форме прилагательного от слова, а не существительного, и нигде в законодательстве не разобран. И пусть я буду считаться крючкотворцем, но именно так право на практике и работает. Это называется юридической техникой в работе. Тот же судья выносит свои решения по законности, а не по справедливости, и изучает применимое именно законодательство дословно. А мы, как представители и защитники наших клиентов доносим суду понимание таких нюансов.

Исключение по термину составляет только «неизличимо больной» (то есть – не просто больной) и «больной» по смыслу статьи 124 УК РФ. И здесь я в корне не согласен с уважаемой Полиной Георгиевной, которая утверждает, что «законодатель не обязан давать развернутое определение каждому слову, которое он использует в тексте закона – особенно если оно общепонятно, не допускает многозначных толкований и неопределенности». На мой взгляд, здесь все как раз с точностью до наоборот – законодатель обязан дать определение термину «больной» по смыслу ст. 124 УК РФ, поскольку нынешнее его толкование весьма спорно, неопределенно, и, как мы с Вами видим, порождает жаркие дискуссии между юристами. Это также нужно для определенности, о чем и о каких именно лицах говорит данная статья.

Также нужно, при анализе позиции оппонента, понимать, на что он обращает внимание. Уважаемая Полина Георгиевна сетует на то, что «не обратил внимание на сноску», указывающую на ряд многоуважаемых авторов, склоняющихся к определенной позиции. Но я обращал внимание в первую очередь на сам вывод, который сделала уважаемая Полина Георгиевна в конце своей публикации, а именно – «угроза привлечения медицинских работников к уголовной ответственности  за оказание\неоказание медицинской помощи распространяется (до официальных толкований законодательства по этому вопросу) не только на действующих медицинских работников, но и на всех лиц с медицинским образованием (включающих и вышедших на пенсию). Я, в свою очередь привел мнение других уважаемых авторов на этот счет, (о чем  оппонент не захотел упомянуть), которые считают, что какая-либо ответственность за нарушение клятвы отсутствует. Полагаю, что будет неуместным меряться тем, чьи авторы более уважаемые, доктринальные, фундаментальные и т.п., равно как неуместно сравнивать одних авторов, использующих определенные цитаты, с авторами, цитатами которых они пользуются. Также я привел свое собственное мнение, которым постарался опровергнуть позицию, с которой согласилась Полина Георгиевна. И был крайне удивлен её реакцией на этот факт, с последующими сравнениями меня и многоуважаемого Александра Ивановича Коробеева. Считаю подобные сравнения неуместными и недопустимыми.

Что же касается моих советов врачам, то хочу специально отметить, что каждый медицинский работник давно уже выработал для себя определенную тактику поведения в тех ситуациях, о которых мы с Вами пишем. И наши советы могут лишь скорректировать линию поведения конкретного врача, но по сути ничего не изменят.

Мои советы направлены не на то, чтобы скрыться, и замести следы, а на то, чтобы каждый медицинский работник, оказавшись в описываемой нами ситуации, имел четкий алгоритм действий, который стоял бы у него перед глазами. Все то, что уважаемая Полина Георгиевна пишет в отношении моих советов, безусловно, является верным, но только в случае, если кому-то действительно придет в голову проверять пассажиров самолета, писать про докторов Ивановых, наблюдающих за тем как умирал больной, и т.п.  А этого, как правило, не происходит.

Я ещё раз обращаю внимание читателей на то, что остаюсь при своем мнении, а именно – врач не обязан оказывать первую помощь вне рабочего места и вне рабочего времени, но в случае, если он ее не окажет, его могут постараться привлечь по статье 124 УК РФ, но, на мой взгляд, совершенно ошибочно, точно также как к медицинским работникам пытаются применить небезызвестную статью 238 УК РФ.

Завершая свой ответ, мне бы хотелось помечтать о том, что когда-нибудь удастся дожить до того времени, когда уровень риторики оппонентов всегда будет допустимым, уважительным к чужому мнению, а не будет сваливаться в итоге на личности и унижение.

Честь имею.

Автор: Иван Печерей

Как сообщалось ранее, в сети продолжается дискуссия вокруг статьи специалистов «Факультета медицинского права» об оказании помощи медиками вне рабочего времени, которая была опубликована 17 апреля. Она вызвала широкую дискуссию и ожесточённые споры  в комментаторских ветках. Её суть состояла в том, что по нынешним законам врач должен оказывать помощь, даже если оказался случайным свидетелем происшествия в нерабочее время. Кандидат медицинских наук Иван Печерей не согласился с этим и написал ответную статью, где выразил мнение, что врач не обязан никого лечить в таких случаях и никакой ответственности быть не может в случае отказа. Подробнее читайте: Спор о врачебных обязанностях: Иван Печерей VS Факультет медицинского права

Loading...
Иван Печерей
Искренне и без цензуры