Врач-онколог Андрей Павленко, который сам заболел раком желудка рассказал изданию «Profilaktika media» о проекте «Жизнь человека», о том, как изменилась его жизнь, а также, как преобразить хирургию в России.
О «Жизни человека»
«Я хочу, чтобы все понимали мои цели. Может быть, я нечетко их озвучил, хотя я пытался это делать при каждом интервью.
Это не проект, который позволит мне заработать. И я, по большому счету, не работаю на деньги. Сейчас нет ни одного счета, на который бы собирали деньги Андрею Николаевичу. Я способен прокормить сейчас свою семью самостоятельно.
«Жизнь человека» — образовательный проект. Я хочу, чтобы как можно больше людей задумались о своём здоровье. Поняли, что онкология рядом, и она не выбирает возраст. И любой человек, который достиг сорока лет, должен думать о скрининге. Идея такая», – рассказал Андрей Павленко.
Он добавил, что это просветительско-образовательный проект, который подходит не только для тех, кто уже болен онкологией, но и для здоровых людей, заботящихся о своём состоянии.
«Онкологическим больным я всегда повторяю: относиться к болезни нужно серьезно, но с пониманием того, что это хроническая болезнь. Вы имеете возможность полноценно жить все время, что вас лечат. Это не должно кардинально менять ваши планы. И вы можете справляться с осложнениями грамотно и добиваться всех тех целей, которые ставили до болезни», – отметил онколог.
О российской хирургии и образовании
«Мало-мальски хороший, перспективный, владеющий английским языком и стремящийся к чему-то доктор чаще всего утекает куда-то туда, на Запад. Люди, которые остаются здесь, могут быть не готовы к тем изменениям, которые ждут медицину. Это касается безопасности врачей. Мы видим, что сейчас вводится в законодательство термин «ятрогенное преступление». К докторам начинают относиться как потенциальным преступникам, что само по себе абсолютно неправильно и лишено здравого смысла.
Ни в одной стране мира нет такого подхода. Что такое преступление? Должен быть замысел, мотив, субъект, преступление и наказание. Злоумышленник должен замыслить, причинить вред и попытаться скрыться. Это то, что я бы хотел остановить, изменить», – рассказал врач.
Для этого, по его словам, нужен диалог с юристами. «Если сейчас не изменить систему образования и не повысить компетентность, престижность, финансовую составляющую, скажем так, нашей профессии, то мы останемся без докторов очень скоро. Без хороших докторов», – уверен Андрей Павленко.
Врач рассказал о болевых точках российской онкологии и хирургии: «Во-первых, мало кто знает английский язык. Любой хороший специалист сейчас обязан знать английский язык. Уровень хотя Intermediate, а лучше Upper. Это необходимо, чтобы общаться и читать специальную литературу. Сейчас вся настоящая трендовая литература выпускается на английском языке.
Вторая проблема — отсутствие общих знаний. Люди выпускаются из института и не могут ответить на вопросы об общей патологии и так далее. Третья — уровень образования крайне низкий. Программа обучения устарела. Преподают люди, которые преподавали ее в СССР. Они не знают современных взглядов на проблему и у них нет никакой мотивации — они получают копейки».
Он уверен, что, если не поменять программу сейчас, начиная с уровня ординатуры, то последствия будут печальными.
«Ординаторы — по сути, потенциальные преподаватели. Медицина и медицинское образование в России изменятся, если им дать новую концепцию, новую ментальность, следить за всеми изменениями, которые постоянно происходят во всех медицинских специальностях. Для этого всему медицинскому сообществу нужно развиваться, нужно заниматься наукой так, как это принято во всем мире.
Если этих преподавателей не воспитать сейчас, на смену прежним никто не придет. Будущее за новыми проектами», – добавил онколог.
Кроме того, Андрей Павленко отметил, что у молодых хирургов нет доступа к пациентам.
«Доступа у них не будет. Во-первых, отделений, где действительно хорошо оперируют, не так много. Я понимаю, почему такой спрос на НМИЦ онкологии им. Петрова в Санкт-Петербурге — потому что люди, которые работают там, настоящие лидеры. Смотреть, как они оперируют, и чему-то хотеть научиться там — естественное стремление любого человека, который хочет чего-то достичь, увидеть, как работает мастер. Если на отделении обучаются 17 клинических ординаторов, максимум, что можно там сделать ординатору —посмотреть, а если повезет — поассистировать, и то не всегда. Не знаю, что нужно сделать ординатору, чтоб его допустили до стола», – рассказал доктор.
Андрей Павленко также рассказал о проблема, когда пациенты не хотят оперироваться у ординаторов и предпочитают опытных хирургов.
«Это проблема недоверия больного, а также юридическая. Формально и фактически ординатор не может быть оператором и не имеет права становиться на место хирурга. За пациента всегда отвечает его лечащий врач. Если что-то с ним произойдет, если кто-то узнает, что он частично был оперирован ординатором, проблемы будут очень большие, особенно в ситуации если происходят осложнения операции.
Двух лет ординатуры явно недостаточно. Хотя бы четыре года нам необходимы.
Курс онкологии в институте — никакой. Нет никаких знаний по онкологии к моменту выпуска из вуза у подавляющего большинства выпускников. Они все забыты.
Оптимально использовать эти два года как базу. Начитывать хорошие лекции по базовым знаниям в онкологии и учить работе в составе мультидисциплинарной команды для выработки тактики лечения онкологических больных.
Нужно учить работе с медицинской документацией. Ординатор должен уметь работать с ней правильно. По большому счету, это работа с историей болезни. Мы от этого никуда не денемся. Умение общаться с больным приходит вместе с этим процессом. Общение с пациентами вообще больная тема для нашей страны, ему нужно обучать отдельно. Так что в этот курс должны войти базовые навыки общения с больным.
Надо использовать эти два года для получения базовых мануальных навыков во время реальных операций. Это вязание узлов без распускания, сшивание кожи, установка дренажей и то, что не влияет на результат лечения и операции, то, что не может негативно сказаться на больном — все можно отработать за эти базовые два года. Плюс навык ассистенции, навык первого ассистента очень важен — умение помогать и не мешать одновременно. Это тоже прививается только в процессе практики.
Еще важно получить хотя бы два-три курса навыков на симуляторах. Есть симуляционные центры, специальные тренинг-боксы, на которых человек может отрабатывать базовые навыки малоинвазивной хирургии, которые ему пригодятся.
Сейчас, по большому счету, ординатор выпускается из ординатуры, не выполнив ни одной операции. Таких 95%. Диплом у него есть, но практики нет. Будем честны — это еще не врач, а заготовка. Если человек хочет, то еще два года сделают из него настоящего хирурга-онколога», – отметил врач.
По его мнению, ординатуру удлинять не надо, в этом вся простота его проекта. Схема такая: два года прошло, диплом есть. Нет необходимости что-то выдумывать и менять на законодательном уровне. Нужно выпускника устроить на 0,25 ставки в клинику, где работает ментор. Этот выпускник — уже доктор, у которого есть диплом, есть официальный доступ к больному, он может официально фигурировать во всех документах, операционном журнале, ассистенции. У него уже другой статус.
«Он приходит к пациенту и говорит ему не «я ваш клинический ординатор», а «я ваш лечащий врач». Это огромная разница. И тот навык, который он получил в ординатуре, даст возможность больному понять, что перед ним действительно доктор. Он будет адекватно общаться с больным, а пациент будет этого доктора уважать. Это первый момент.
Второй момент — специалист имеет доступ к телу пациента, возможность оперировать. Третий момент, самый важный — ментор. Человек, который своему подопечному «поставит руки» в прямом смысле слова», – считает доктор.
Андрей Павленко подчеркнул, что у резидента должны быть после двух лет ординатуры базовые навыки, которые надо проверять регулярно. Это не должен быть человек, который всю базовую ординатуру ничего не делал. Он будет обязательно проходить специальные психологические тесты, тесты на знание теории. Он должен понимать общие моменты, нюансы.
Четвертый момент — базовый навык шитья, вязания и лапароскопии. С этими навыками за два года можно сделать из человека хи-рур-га.
Как сообщалось ранее, Хирург-онколог Андрей Павленко, которому поставили диагноз рак желудка третьей стадии, рассказал об особенностях и проблемах лечения в России. Подробнее читайте: Заболевший раком онколог заявил, что в России невозможно вылечиться без связей и денег.
