Экс-зав.отделением одного из психоневрологических интернатов Сибири анонимно поделился с телеграмм-каналом “Взгляд изнутри”  жуткими подробностями работы учреждения.

На данной должности герой нашего рассказа проработал 4 года.

Разница между учреждениями содержания психически нездоровых людей

Между психоневрологическим диспансером и психоневрологическим интернатом есть существенная разница.

Если смысл существования первого – оказание лечебно-диагностической и консультативной помощи, то второй занимается  социальными проблемами психически нездоровых граждан.

Интернат – своего рода государство, в котором беспризорные и никому не нужные недееспособные граждане доживают свой век, длина которого варьирует от нескольких месяцев до нескольких десятилетий.

В настоящей статье речь пойдет об одном из самых крупных психоневрологических интернатов Сибири, в котором содержалось примерно 400 подопечных.  Большая часть из них – бывшие обитатели специализированных детских домов, в которых содержались дети с психическими отклонениями, оставшиеся без родительского попечения. Они недееспособны, и потому,  вместо того, чтобы выйти из детского дома на вольные хлеба, они просто переводятся в специальные учреждения для совершеннолетних. Как правило, там они и остаются до конца своих дней.

Опека над совершеннолетним инвалидом, как правило, устанавливается родственниками с целью получения денежного вознаграждения, однако, если их цель только в этом, то социальные службы возвращают пациента назад.

Кроме того, восстановление дееспособности никому не выгодно и реализуется только с теми людьми, которые неудобны и от которых разумнее избавиться (асоциальные личности, те, кто неоднократно пытался сбежать и т.д.). Всех прочих –  а именно, относительно адекватных и имеющих творческие наклонности, задействуют для реализации собственных целей. Для отчетности перед вышестоящими лицами, например.

Избавиться же от неугодных можно двумя способами. Во-первых, как говорилось выше, возможно восстановить дееспособность и по сути выпроводить человека из стен интерната в самостоятельную жизнь.  Во-вторых, человека можно отправить на принудительное лечение, что сложнее, поскольку для этого необходим факт совершения клиентом противоправных действий. Каким выйдет оттуда человек – напрямую зависит как от длительности пребывания, так и от применяемых медикаментов.

Большая часть подопечных психоневрологического интерната – внешне взрослые мужчины и женщины, имеющие разум и психическое развитие на уровне малолетнего ребенка и соответствующие мечты и желания.

Среди более, чем четырех сотен больных, не было полководцев с великими целями. Основная масса – тихие шизофреники с такими же тихими и маловыразительными голосами в голове.

«Если клиент ведет себя спокойно, к нему так и относятся. Если же буянит, то запросто могут наорать, а то и пиз**лей дать — с этим не стесняются», – сообщает наш источник.

Порой дежурные наносят буянящим и нетрезвым обитателям интерната серьезные травмы, требующие впоследствии  хирургического лечения, а сами носят пострадавшим алкоголь и вкусное, чтобы в случае суда тот не высказал претензий к своему истязателю.

Одному клиенту, например, отбили почку. И дело, разумеется, замяли бы, не дойди ситуация до операции, и не сообщи больница о произошедшем инциденте в полицию. А далее – следователи, показания свидетелей, большинство из которых – люди с умственными отклонениями и расстройствами речи. В качестве  «переводчиков» выступали санитары, работающие не один десяток лет с подобным контингентом и научившиеся распознавать их бормотание. Так же при допросах присутствовал заведующий отделением и директор интерната – в качестве законных представителей и опекунов. Они должны были подтвердить или опровергнуть показания. Выглядит это все глупо и нелогично, но как уж есть. Тот самый дежурный, кстати, отделался условным сроком.

Напоминаем, что лица, признанные недееспособными, не имеют даже самых элементарных юридических прав.

Добровольно-принудительно либо пару слов о мотивации

Интернат не имеет своей целью вылечить своих обитателей, и потому основные силы уходят на организацию их трудовой деятельности, досуга и творчества. Однако, мало кто из подопечных психорневрологического интерната соглашается работать бесплатно, прекрасно понимая, что заставить их не могут. Поэтому, в качестве поощряющих мер используются сигареты, сладости, алкоголь.

Еще один мотиватор – ежегодные  выезды на дни открытых дверей в другие психоневрологические интернаты. Жаждущие развеяться больные ведут себя тихо и стараются быть максимально беспроблемными, что позволяет власть имущим успешно ими манипулировать.

Особенно тихих и покорных вывозят в дельфинарии и кино, но их, как вы понимаете, немного, и они являются объектами злости и зависти всех остальных.

Категории клиентов

Разница между детскими и взрослыми учреждениями заключается в том, что во взрослых работают исключительно на статистику, не пытаясь заниматься развитием  своих подопечных.

Клиенты прекрасно это понимают, и многие осознают, что стены интерната – их место жительства  до конца их дней. И разбиваются в среднем на три группы.

Первые смиряются и не особенно интересуются своей дальнейшей судьбой.

Вторые смириться не могут и хотят восстановить свою дееспособность, мечтая уехать куда-то, где живут их родственники или знакомые.  Некоторым удается добиться своего, но, как правило, большинство все же присоединяется к первой группе.

Большинство третьей группы составляют обычно вновь прибывшие из детстких домов и имеющие возможность сравнить жизнь «там» и «здесь». Многие не выдерживают этого сравнения и банально убегают – впрочем, недалеко: их отлавливают и возвращают обратно силой. Особенно активным и упорным руководство интерната таки восстанавливает дееспособность, чтобы иметь поменьше проблем. В итоге бывшие клиенты психоневрологического интерната «на воле» не приживаются – спиваются, становятся наркоманами и погибают. Иных исходов наш рассказчик вспомнить не может.

Пара слов об алкоголизме

Забор, ограждающий огромную территорию интерната, имеет функцию весьма формальную: желающие сбежать все равно сбегают и прячутся в лесу либо в близлежащих деревнях, где живут в основном маргинальные личности, увлекающиеся выпивкой. Вот они и приловчились зарабатывать на дееспособных клиентах  (примерно восьмая часть всех обитателей интерната) – тех, что получают деньги на руки. Их стандартный маршрут после получения денег на руки и лежит через забор в деревню, за водкой.

Многие сбежавшие клиенты добираются не только до деревни, но и до города, где им и наливают – за деньги либо из жалости. Так они постепенно становятся алкоголиками.

Однако алкоголь – это полбеды. Бывали случаи, когда на территории интерната появлялись легкие наркотики (типа спайса). С пьяным психом, как показывает практика, справиться бывает гораздо проще, чем с накуренным.

С дееспособными сложнее во всех отношениях. Тот факт, что они получают на руки все причитающиеся им деньги и тратят их очень быстро и, как правило, не по назначению. А содержание данных личностей вновь ложится на плечи интерната, финансирование которого ограничено.

О беглецах

Беглецы – основные кандидаты на принудительное лечение. Не все они возвращаются в день побега. Многие из них отсутствуют неделями, а то и месяцами. И все это время им нужно на что-то существовать, а поскольку на работу им устроиться проблематично и даже невозможно, они начинают воровать. На воровстве они, разумеется, скоро попадаются, после чего отправляются по приговору на принудительное лечение, откуда возвращаются либо спокойными и беспроблемными, либо, что называется, «овощами».

Вспоминает наш рассказчик историю про 20-летнего парня с легкой умственной отсталостью, но в целом приятного, веселого и творческого. Парень этот умел втереться в доверие любому человеку «с воли», рассказывая, что он из интерната (в котором, как известно, всех  очень обижают), и после этого ограбить. После принудительного лечения из харизматичного и симпатичного мальчишка превратился в овощ.

Был и другой пациент, буйный, находившийся почти все время в изоляторе. В диспансер его забирали неохотно – уж больно чудить любил и крушить все вокруг. И вот однажды сбежал он из изолятора в соседнюю деревню и вломился в чью-то машину, непонятно зачем выкрал из нее документы и сбежал в лес. Разумеется, его поймали и потащили в суд. А директор поспособствовал тому, чтобы потерпевший сильно преувеличил нанесенный ущерб, чтобы клиента на более длительный срок упекли на принудительное лечение.  «До сих пор вспоминаю, так как я мог этому помешать, но не стал».

Безнадега

Есть клиенты абсолютно безнадежные. Те, например, что головой о стену бьются круглые сутки или линолеум едят, не осознавая при этом, что они делают и зачем. Овощи, одним словом.

«Один чувак умудрился в медицинской части сп**дить шприц. Пошел в столовую на обед, поел. После чего набрал в шприц кефира и вколол себе в голову. Благо, черепная кость твердая — просто под кожу загнал, сепсис заработал и все», – ужасающее буднично повествует наш рассказчик.

Вспоминается ему и женщина, занимавшая какую-то руководящую должность в филармонии, которую обвинили в крупной краже денежных средств. Не выдержав потрясения, она сошла с ума, и с той поры (со времен СССР)  является подопечной психоневрологического интерната. Она абсолютно дезориентирована во времени, пространстве и собственной личности, но голос у нее потрясающий. Она часто приходила к нашему рассказчику просить о чем-то невыполнимом и не имеющем связи с реальностью, а когда он в грубой форме ей отказал, она запела за дверью его кабинета, причем так трогательно, что даже наш герой, видевший и слышавший многое, расчувствовался до слез.

Бывали среди клиентов и любимчики – Паша, например. Настолько же  неразвитый психически, насколько хорошее сложен физически. Разговаривать он не умел, несмотря на весьма взрослый возраст (больше тридцати лет). Общался с другими он с помощью рисунков или жестикуляции, а, кроме того, «был модник и стиляга, ему постоянно сотрудники приносили вещи какие-то — пиджаки, галстуки, рубашки». Он был дамским угодником, часто зависал в бухгалтерии, помогая тамошним девушкам переносить тяжести, встречал их и провожал, дарил букеты полевых цветов. Причем очень быстро переключался с одной на другую. Умер он примерно полгода назад.

О любви

Взаимоотношения клиентов довольно стандартны. Нередки здесь случаи насилия – как физического, так и сексуального. Так же нередко бывают и однополые отношения, причем не всегда они основаны на взаимном влечении, бывают и принудительные. Возрастных ограничений здесь так же нет – собираются люди в группы по интересам и симпатиям.

Была, например, пара: дед олигофрен и женщина с синдромом Дауна. Ходили вместе, обнимались, целовались. Клиентам интерната, разумеется, рожать запрещено, и в случаях, когда беременность таки наступала, ее прерывали. Но тут не успели, что привело к скандалу в Министерстве. Однако скандал удалось спустить на тормозах. Ребенок живет теперь вместе с парой в интернате. Пара иногда играет с ребенком, однако основная задача по обеспечению ухода за ним лежит все же на сотрудниках интерната.

Еще немного жести

Однажды дырку в заборе, через которую клиенты убегали с территории интерната, закрыли арматурой. Но несмотря на это, пожилая женщина пыталась сбежать, застряла в арматуре и, проторчав там полдня на морозе, погибла от переохлаждения.

А еще  клиенты-алкоголики, в условиях дефицита бухла, употребляют бензин, отчего периодически и умирают. Один так умер, и его товарищ по несчастью вместо того, чтобы испугаться и позвать на помощь, просто снял с него ботинки. Мотивируя тем, что ботинке-то новые, а тому уже все равно не пригодятся, он, дескать, умер.

«Я когда ходил курить на улицу, на крыльцо, постоянно видел, как кто-то из клиентов писал какие-то формулы на кирпичиках. Какие-то фразы про ученых. Так и не узнал, кто это был».

Как сообщалось ранее, наша страна по количеству суицидов Россия с 1990-х годов опустилась c третьего места в мире на 14-е, а один из самых благополучных регионов – Москва. Правда, несмотря на то, что этот показатель снижается каждый год, люди все так же боятся обращаться к психиатрам, так как эта тема остается табуированной. Подробнее читайте: «Люди боятся, что их превратят в овощ»: почему Россияне не обращаются к психиатра