«Говорят же, что хорошие результаты приходят с опытом, а опыт приходит благодаря плохим результатам. Поступил 30-летний мужчина из Тюкалинского района с двумя ампутированными пальцами — отец ему случайно отсёк топором, дрова рубили. Я на тот момент работал ещё недолго, волновался — таких операций ещё не приходилось выполнять. Но со мной была очень опытная медсестра, её уверенность немного успокоила. Начали: зафиксировали костные фрагменты спицами, сшили вены, артерии и сухожилия», — рассказывает микрохирург Илья Кунгуров.
На словах всё просто. А на деле восстановить единственный сосуд — это выделить его, поставить клипсы, убедиться в проходимости, сшить — да не абы как, а нитью, которую не видно невооружённым глазом. В принципе любые манипуляции с сосудами и нервами — хождение по тонкому льду. Поэтому микрохирургов как-то сразу хочется сравнить с микроминиатюристами, но Илья Кунгуров считает, что эти профессии схожи только кропотливостью работы и бинокулярными лупами. В общем, молодой хирург не спал всю ночь после операции — переживал и «перешивал». Отвлёкся только утром на приёме в поликлинике. К обеду позвонили коллеги из КМХЦ — реплантация состоялась. Отлегло.
«Кости срослись через два месяца. Чувствительность восстанавливалась — пусть мозаично, но всё же. Разбитую вазу можно склеить, но она останется разбитой — то же самое и здесь. Конечно, определённые нарушения остаются, но зато человек в итоге не инвалид».
В городе микрохирургией занимаются пять врачей — при том, что сфера достаточно широкая: включает в себя травматологию, ортопедию, сосудистую хирургию, пластическую хирургию, нейрохирургию… Главное направление работы Ильи Кунгурова — работа с кистью руки.
«Я сегодня (в понедельник. — прим. ред.) с утра в КМХЦ, вечером поеду на дежурство в детскую больницу № 3, завтра утром снова сюда — до обеда, потом на приём в частную клинику. Затем снова дежурство… В общем, дома я теперь окажусь только вечером в среду. Отдыхаю по четвергам — проводим их с сыном на тренировке. Выходных у меня нет — так сложилось, что больше четырёх лет я работаю в четырёх местах. Нет, не жалуюсь ни в коем случае, это мой выбор. И дело не только в финансовой подоплёке — в том, что везде разные пациенты и везде интересные. А врач, который свою работу любит, без работы не останется».
Работа в Тарской ЦРБ — отдельная история. Своих микрохирургов там нет, а вот пациентов достаточно.
«Представьте: пациенты приехали из Тары (302 километра от Омска) в Омск на консультацию. Вернулись. Дождались назначенного срока, приехали на операцию. Потом, через определённое время — повторно на контроль после операции. Поэтому, когда я начал ездить туда, столкнулся с большим потоком пациентов изо всех окрестных северных районов — то ли в Омск им приехать, то ли в Тару. Только прооперировали мы там уже около шестидесяти человек», – рассказал врач.
Он поделился несколькими случаями из своей практики. Однажды, когда он приехал в Тару, по скорой привезли парня, который прищемил руку дверью машины. Благодаря Илье Кунгурову, пациент полностью восстановился. А, если бы микрохирурга тогда не оказалось в ЦРБ, то мог бы стать инвалидом.
«Или вот мальчишка — я познакомился с ним, когда ему было около двух лет, после операции. Тяжёлая травма, циркулярная, на всю окружность кисти — ручка в деревообрабатывающий станок попала. Ему до меня сделали операцию, но сформировался некроз пятого пальца. Палец пришлось удалить. Часто, к сожалению, такое встречается. Но самая беда была в том, что своими четырьмя пальцами он не мог делать ровным счётом ничего — даже конфетку взять.
После первой операции руку стянули мощные рубцы, их называют келоидными. Такая ткань очень сильно болит, и со временем это только усугубляется. Мы не приводим фотопримеров — такие травмы ещё и выглядят очень непрезентабельно.
«Сначала мы лечили мальчишку консервативно, и через год функции кисти однозначно улучшились. Физиотерапия, тепловые процедуры, массажи, изометрические упражнения… Потом начали делать операции — иссекали рубцовую ткань, выполняли пластику местными тканями. После этого перешли на застарелые повреждения сухожилий… Сейчас ему одиннадцать лет. Последний раз виделись два года назад — занимался спортом, жил обычной жизнью и не комплексовал из-за своего пальца».
Самая длинная операция, которую проводил Илья Кунгуров, длилась около четырех часов. 30-летняя девушка хотела вылечить врождённую патологию — сросшиеся второй и третий пальцы на обеих стопах. В медицине это называется синдактилией.
«Обычно к такому возрасту люди уже свыкаются со своим косметическим дефектом. А она рассказала о том, что для неё синдактилия остаётся психологической травмой: хочет сделать педикюр, надеть открытые босоножки и пройтись на каблуках. Я загуглил в интернете и наткнулся на пост одной девушки, в котором она рассказывала о том, насколько та же патология бьёт по её самолюбию, насколько она чувствует себя неполноценной… Но во время операции произошла нештатная ситуация, поскольку сосуды в этом возрасте уже не так эластичны. Да, пальцы удалось разъединить с изумительным косметическим эффектом. Но после снятия жгута (микрохирурги обычно оперируют под жгутом, чтобы не кровило и проще было выделять сосуды и нервы. — прим. ред.) у неё произошла кратковременная ишемия третьего пальца. Она до сих пор об этом не знает, я ей об этом не говорил.
Проще говоря, один из разъединённых пальцев лишился кровоснабжения. Могло получиться очень нехорошо — пришла на косметическую операцию, а получила ампутацию. Но микрохирург справился — более того, получил потрясающий результат и по косметической, и по функциональной части. Сегодня шрамы от операции по разъединению пальцев запросто можно принять за старые порезы».
«Почти все пациенты задают вопрос: какие вы даёте гарантии? Мы стараемся на этот вопрос вообще не отвечать. Не уклоняться, а просто не отвечать. Просто мы знаем, что каждый пациент индивидуален», – отметил врач.
По словам Ильи Кунгурова, есть такое правило у «больших» хирургов: лишний час в операционной — на неделю раньше выписанный пациент. И каждая операция это подтверждает.
Как сообщалось ранее, месяц назад в Филатовской больнице провели редкую операцию: маленькой девочке с врождённой деформацией кисти (не было большого пальца) вернули возможность полноценно пользоваться рукой, пересадив указательный палец на место большого. Подробнее читайте: Микрохирург – о том, как в России восстанавливают конечности детям.