По словам Буштыревой, экс-министр здравоохранения Татьяна Быковская запретила переводить в перинатальный центр детей, рождённых до 26 недели, и распорядилась оставлять их в местных роддомах без медицинской помощи, а потом оформлять как мертворождённых или поздний выкидыш. Благодаря таким методам с 2018 года ей удалось «снизить» младенческую смертность до среднероссийского уровня, и тем самым вывести область из аутсайдеров по этому показателю.
Рожениц из сельской местности в тяжёлом состоянии намеренно не возили в перинатальный центр и старались оставить в сельских роддомах. При летальных исходах детей оформляли выкидышами, мёртворождёнными или намеренно «ошибались» при взвешивании или вычислении сроков беременности.
По подсчётам Буштыревой, из документов, касающихся родовспоможения области, исчезли около 100 младенцев. Это вывело регион из аутсайдеров на среднероссийский уровень младенческой смертности, утверждает она.
Также Ирина Буштырева предоставила в Следственный комитет переписки с Быковской.
«Там были таблицы о том, что в перинатальном центре резко в три раза по сравнению с 2019 годом снизилось количество детей с экстремально низкой массой тела. И Быковская пишет мне, что «Да, это подтвердило мне, что мы движемся в правильном направлении, в том числе и по избирательному подходу не выхаживать до 26 недель», – пояснила Буштырева.
«Я рассказываю, что провели аудит с 20 недель, когда были упущенные возможности, бездарно, со всеми нарушениями, а эффект один и тот же, что ребёнок поступил в 24 недели, его реанимировали, там были запрещённые препараты и он, естественно, погибает. Надо просто после этого делать выводы», – отметила Буштырева.
По её словам, Быковская ввела новую стратегию в министерстве здравоохранения Ростовской области.
«До 26-й недели вы не будете получать этих неперспективных детей. Чтобы их не спасали!» – рассказывает Ирина Буштырева, ссылаясь на разговор с Татьяной Быковской.
Это её видение, что они [глубоко недоношенные] не перспективные. На самом деле дети все перспективные», – утверждает Буштырева, уточнив, что уровень младенческой смертности – это главный показатель работы губернатора.
«Была такая политика давления – спрятать. Врачи говорили, что их заставляют ребёнка или женщину, которую можно было перевезти в перинатальный центр – всё для этого было готово – оставлять, чтобы потом «записать, как правильно». А патанатомия «правильно» взвесит ребёнка, то есть поставит ему вес 400 или 350 граммов. То есть им нужно было не описать правду в истории, а иногда даже не заводить историю – например плод, как они считали, 500 или 600-граммовый лежал какое-то время без помощи и умирал, а это списывалось на выкидыш. Особенно, если женщины не наблюдались во время беременности в женской консультации: или многорожавшие, или далеко живущие. Их легче всего фальсифицировать: им просто ставят «нужный» срок беременности.
А врачи – кому хочется врать – они, с одной стороны, поставлены в условия, что могут оказать помощь этому маловесному ребёнку, они всё знают, а с другой стороны, им говорят, что «нет, не повезёшь его», заявила бывший главный акушер-гинеколог области.
«Я предоставила все данные в Следственный комитет. Мне московский следователь сказал: «Вы понимаете, что это не министру будет наказание, которая по телефону раздавала указания, её в лучшем случае отстранят от работы, а всё упадёт на врачей, которые это делали?». Я ответила, что меньше всего этого хочу. Хочу, чтобы врачи были защищены», – рассказала Буштырева.
«Я предоставила фамилии около 100 женщин, которые по линии консультативно-дистанционного центра появились в базе перинатального центра, а потом куда-то исчезли. Они не появились в умерших, не появились в реанимационных центрах более высокого уровня (ни женщины, ни дети). Они куда-то канули. Это были роды, которые явно должны были состояться, то есть неизбежные роды: воды подтекали или кровотечение, или преэклампсия. Они не могли никуда были деться, не могли выздороветь и уйти домой и должны были точно родить. И срок был подходящий у всех: 22-26 недель.
Мне стало интересно, я выписала их и провела анализ: вдруг на каком-то моменте связь с ними пропадала, и они нигде больше не появлялись. Тоже самое и в перинатальном центре: там в три раза сократилось количество детей с экстремально низкой массой тела, то есть до килограмма. Сначала их было 80-120 в предыдущих годах, а с 2018 года стало 40, а потом и всего 20. Позже мне показали часть экспертизы в Следственном комитете. Там минимум 20 детей из тех 100, что я выписывала, записаны, как поздние выкидыши, им не оказана помощь, но есть фальсификация документов. Это было на стыке 2017-2018 годов, когда Быковская стала применять эту политику. И из региона до меня тогда доносились данные, особенно Новочеркасск и Волгодонск, что заставляют детей делать мертворождёнными», – сказала Ирина Буштырева.
«В одной из бесед Быковская мне сказала: «Я знаю, как наши соседи снижают младенческую смертность». Это значит, что данные фальсифицируют, и у нас будет такая же стратегия. Она провозгласила такую политику в Минздраве Ростовской области, что мы будем снижать младенческую смертность вот так: вот никто к вам не приедет до 26 недели или будет иметь дело со мной. И тут же эти дети перестали поступать в перинатальный центр. Она мне говорила это, но на Следственном комитете врачи не подтвердили эти слова, потому что главный врач уже не был главным врачом, а Быковская оказывала давление на них, а они слушались и всё выполняли, как марионетки», – заявила Буштырева.
Как сообщалось ранее, в декабре прошлого года были оправданы обвинённые в убийстве недоношенного младенца летальной дозой сульфата магния с последующим оформлением ребёнка как мертворожденного калининградские врачи Елена Белая и Элина Сушкевич. В местном Минздраве подтвердили, что статистика младенческой смертности в медучреждениях влияет на карьеру главных врачей.
Свидетельские показания, вещественные доказательства, а также экспертиза, подтверждавшая смерть младенца от токсической дозы магния, не убедили большинство присяжных – только трое из восьми членов коллегии присяжных сочли убийство младенца доказанным.
На данный момент оправдательный приговор обжалован прокуратурой и стороной потерпевшей в апелляционном суде