Михайловской районный суд Волгоградской области прекратил уголовное преследование хирурга ЦРБ за истечением сроков давности. Следствие предъявило врачу обвинения по ч. 2 ст. 293 УК «Халатность повлекшая смерть человека», однако факты не подтвердились, и она была заменена на ч. 2 ст. 109 УК «Причинение смерти по неосторожности, вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей». Судмедэкспертиза установила причинно-следственную связь между действиями Горчакова и смертью мальчика.
В сентября 2017 года Владимир Горчаков провел операцию по удалению аппендицита 11-летнему мальчику и случайно прошил устье подвздошной кишки, что вызвало кишечную непроходимость, разлитой перитонит и смерть пациента.
Сам хирург свою вину не признал, а в суде настаивал на технической сложности проведения операции: выраженности воспалительного процесса и отсутствии необходимого стерильного измерительного инструментария.
7 сентября 2017 года «скорая» доставила в приемный покой 11-летнего Арсения Козловского. Его осмотрел дежурный хирург Владимир Горчаков. В ходе сбора анамнеза выяснилось, что ребенок болен в течение трех дней. После взятия анализов и проведения осмотра, врач выставил диагноз «острый аппендицит» и принял решение о госпитализации в хирургическое отделение.
На суде Горчаков пояснил, что решил провести экстренную операцию из-за давности заболевания и угрозы разрыва аппендикса. Он настаивал на том, что оперативное вмешательство являлось обоснованным медицинским риском, т.к. транспортировка в другое лечебное учреждение могла занять 6-8 часов, а ожидание прибытия детского хирурга – 4 часа.
В момент операции обнаружилось атипичное расположение червеобразного отростка, гнойный перитонит и воспалительные инфильтративные изменения кишечной стенки. Эти условия осложнили ход вмешательства и произошло частичное ушивание илеоцекального клапана, о чём он не мог догадываться и это не является дефектом оказания помощи, пояснил доктор.
При плановом осмотре 10 сентября Горчаков не обнаружил признаков перитонита или кишечной непроходимости. Состояние соответствовало средней степени тяжести. В тот же день, палатная медсестра сообщила врачу о том, что у мальчика была рвота. Со слов Горчакова, кишечного содержимого в рвотных массах и на послеоперационной повязке не было.
На момент нахождения мальчика в Михайловской ЦРБ, он был осмотрен инфекционистом, педиатром и реаниматологом. На суде они заявили, что его состояние соответствовало средней степени тяжести и послеоперационному состоянию.
На суде бабушка Арсения пояснила, что после операции мальчик разговаривал. 8 сентября у него вздулся живот и началась рвота. Это состояние сохранялось до 12 сентября, пока его не перевели в больницу Волгограда.
Мать ребенка подтвердила эту информацию и добавила, что после перевода в ГУЗ «КБ СМП № 7» и постановки клизмы, «хлынули» каловые массы темно-зеленого цвета. Арсения экстренно госпитализировали в отделение гнойной хирургии, а 13 сентября провели операцию. Оперирующий хирург сообщил, что на тонкой кишке ребенка были отверстия, из которых в брюшную полость поступали каловые массы.
Суд допросил врача ГУЗ «КБ СМП № 7» Дамирова, который осматривал мальчика 13 сентября после перевода из Михайловской ЦРБ. Тогда он выставил предварительный диагноз «перфорация полого органа» и назначил операцию.
В области терминального отдела подвздошной кишки, хирург обнаружил перфорацию диаметром около 2 см. Края отечные, покрыты фибрином, что может свидетельствовать о возникновении перфорации за несколько дней – не менее двух-трех суток до начала операции. Брюшная полость была заполнена каловыми массами.
Посмертная судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть наступила из-за флегмонозного аппендицита, который сопровождался развитием перитонита и на фоне частичного прошивания стенки слепой кишки с захватом одной из губ илеоцекального клапана, осложнился частичной кишечной непроходимостью, перфорацией стенки подвздошной кишки, развитием калового перитонита, сепсиса, инфекционно-токсического шока и полиорганной недостаточностью.
