Алексей Кордумов выписывает рецепт пациенту
«Молимся на него как на Бога, – рассказала «НИ» председатель собрания депутатов Рочегды Анна Семенкова. — Он принимает в день по 70−80 человек, домой приходит в 9−10 часов вечера, ночью еще по скорой дергают, потому что в наших краях никто больше оказать помощь не может. 5000 человек девять месяцев в году отрезаны от Большой земли, у нас нет ничего – ни дорог, ни воды, ни канализации, ни газа, ни интернета. Доктор – последнее, что осталось от нормальной жизни. Как же вы этого не понимаете?»
Все всё понимают. На сегодняшний день петицию на Change.org подписали почти 52 000 человек, надо еще 23 000. Вот только зачем Кордумову орден? «Лучше бы реанимобиль дали, повышенной проходимости, – пишет его коллега по несчастью из Архангельской области. – Или хотя бы миллион рублей на закупку лекарств. У сельских медиков в аптечке аспирин, парацетамол и пара упаковок бинтов – это все, что мы имеем от реформы здравоохранения…»
Рочегде еще повезло – в посёлке пока работает участковая больница Рочегодского муниципального образования, которая обслуживает всю правобережную округу — деревни Клыковская, Кургомень, Нижняя Топса, Никитинская, Няводы, Плёсо, Пыстрома, Сергеевская, Топса, Тугаринская. До ближайшей деревни – 40 км, до дальней – 80. Расстояние здесь измеряют не километражом, а временем нахождения в пути. В распутицу несчастные 40 километров скорая тащится 5-6 часов, буксуя в каждой колдобине. Кроме доктора Кордумова толкать машину некому – в результате оптимизации персонал больницы сокращен до минимума, медсестры переведены в разряд диспетчеров на телефоне, фельдшер, пока врач на выезде, оказывает неотложную помощь больным, до которых может добежать на своих двоих. Если скорая все же застряла, пару километров Кордумов добирается до больного пешком по грязи (зимой на лыжах), а если человека надо неотложно госпитализировать, прет его до машины на себе.
Зимой в «буханке» – такой же допотопной, как и сама жизнь в этих краях, пациенты примерзают к полу. Настеленные друг на друга матрасы не спасают от холода и тряски. И это не выдумки – на заседании ОНФ факты озвучила депутат Госдумы от Архангельской области Елена Вторыгина, отважившаяся вместе с доктором Кордумовым проехаться по вызовам. «Я проехала на этой машине от Рочегды до Березника и скажу вам: если у человека инфаркт или инсульт — для него это смерть!»
Как ни странно, Рочегодская больница областную статистику по инфарктам и инсультам портит меньше всего. А все потому, что Кордумов по старинке самым важным считает профилактику и диагностику заболеваний – два ключевых звена, за время реформ «незаметно» выпавших из системы сельского здравоохранения. Во-первых, не стало кадров, некому заниматься профилактикой, во-вторых, при нынешней системе финансирования медицины через фонды ОМС за это перестали платить. К слову, согласно опросу о доступности консультаций и диагностики по полису ОМС, Архангельская область оказалась в списке «отстающих», здесь же хуже всего обстоит дело с доступом к врачам.
Алексей Кордумов этого как-то и не заметил – сам он доступен в любое время дня и ночи, на зарплате в лучшую сторону переработка не сказывается, также как и совмещение как минимум десятка «узких» специальностей – хирурга, офтальмолога, кардиолога, уролога, невролога, пульмонолога, ЛОРа, а если надо, то и акушера, упраздненных в ходе оптимизации сельского здравоохранения. Основная должность Кордумова– врач общей практики. Похоже, неплохих врачей готовят наши вузы, а практика в экстремальных условиях так и вовсе делает из них универсалов.
Ему бы сюда еще клиническую лабораторию, чтобы не возить анализы за 30 км в район, да круглосуточные больничные койки для тяжелых пациентов, да рентген- кабинет, чтобы не тащить человека с подозрением на пневмонию через всю Двину в Архангельск, – но это уж совсем… Таких затрат российское здравоохранение явно не осилит, не за тем от них отбивались. Интернета для неотложных консультаций по скайпу в Рочегде нет, – выписать электронный рецепт Кордумов тоже не может – за этим приходится ездить в село Березник, за 50 км. Телемедицина будет не скоро – общие расходы на здравоохранение в федеральном бюджете 2017 г. рухнули на треть. Теперь у Минздрава они ниже, чем у ФСИН, на тюрьмы тратим больше, чем на больницы.
По выводам Счетной палаты, за каких-то пять лет погром медицины, деликатно именуемый «оптимизацией», отбросил доступность помощи в отдельных районах на уровень XIX века. Сельский врач Алексей Кордумов, конечно же, к этому не причастен. Наоборот, беззаветной преданностью своему профессиональному долгу орден он заслужил. Подпишите петицию! Пусть подвиг хотя бы одного доктора, закрывающего грудью амбразуру сельского здравоохранения, не останется незамеченным. А если честно, помогите Рочегде сохранить участковую больницу. Здесь почему-то уверены: если их доктора наградят, то больницу не закроют. Судьба ее на волоске. Нерентабельная она, хотя никто так и не объяснил, какой рентабельности Минздрав ждет от больницы в труднодоступном северном районе, где из 5 000 населения половина пенсионеры, угробившие здоровье на лесозаготовках? Год назад совместными усилиями жителей и народного фронта больницу удалось спасти. В этом году ОНФ уже трижды отбивал Рочегду от оптимизации. Но, похоже, от этого катка просто так не увернешься…
Еще бы знать, ради чего все это?
Реформа и ее достижения
По данным Счетной палаты РФ, за последние два года сокращены 90 тысяч медицинских работников (врачей, медперсонал среднего звена), ликвидировано 140 тысяч коек в стационарах, более половины из них в сельской местности. 55 тысяч человек — общая нехватка врачей в стране, 88 тысяч человек — нехватка среднего медицинского персонала. Обеспеченность врачами на селе в 4 раза меньше , чем в городе. Из 130 тыс. сельских населенных пунктов на территории России только 45 тыс. имеют те или иные формы оказания медпомощи. 17,5 тысячи населенных пунктов не имеют доступа к медицинским учреждениям , из них более 11 тыс. расположены на расстоянии свыше 20 км от ближайшей медорганизации. 879 малых населенных пунктов не прикреплены ни к одному ФАПу или офису врачей общей практики.
За последние 15 лет число больниц и амбулаторно-поликлинических учреждений в России уменьшилось в 2 раза, причем, поликлиник — более чем на 6000. Количество участковых больниц уменьшилось на 91% — из 4309 осталось всего 400. За семь лет России было закрыто 8000 ФАПов, сокращено 77% фельдшеров.
6% поликлиник не имеют водопровода, 31% горячего водоснабжение, 10% — центрального отопления, 9% — канализации и в 6% — телефонной связи.
Комментирует Сергей Лазарев, эксперт антимонопольной службы по вопросам здравоохранения, дицензирования и надзора:
Современная организация здравоохранения на селе не выдерживает никакой критики. Идет повальное закрытие государственных лечебно-профилактических учреждений. Самым показательным является уничтожение первичной медико-санитарной помощи, в том числе уничтожение участковых больниц на селе, которые и обеспечивали доступность медицины.
Село, где осталось 18–20 домов, у чиновников от здравоохранения именуется «домовым хозяйством». Там находят бабушку, которая слышала слово «лекарство», и дают ей аптечку первой помощи и телефон, чтобы «в случае чего», она могла дать таблетки и позвонить, если кому-то станет плохо. Все это финансируется за счет местных региональных бюджетов здравоохранения. По статистике, в наших губерниях, даже в центральных регионах, в среднем от 400 до 600 «домовых хозяйств». То есть у нас есть противопожарная народная дружина, есть полицейская народная дружина, а теперь есть и народная медицинская дружина. Развивая «домовые хозяйства», в которых за счет средств бюджета здравоохранения медицинскую помощь оказывают люди, не имеющие медицинского образования, мы деградируем — переходим к пещерному здравоохранению. До сих пор стыдно, что по директиве этим занимаются региональные минздравы, где достаточно много здравомыслящих специалистов и просто порядочных людей.
Источник: Новые известия
Как сообщалось ранее, в посёлке Рочегда, расположенном в пяти часах езды от Архангельска, местные врачи сражаются за свою больницу, вопреки законодательству Подробнее читайте: Борются за медицину, чтобы выжить.