Рассматриваю фотографии с новогоднего корпоратива 7-летней давности. Веселые, пьяные, безбашенные.
Гришка беззаботно распластался на переднем плане, улыбается, сверкая щербатым ртом. Гришка отработал на реанимации полжизни. Вытащил с того света десятки людей. Гришка беззлобен, застенчив и любит поговорить. Когда-то он был женат, но не сложилось. Гришка – алкоголик со стажем. Через полгода после корпоратива он уйдет в запой и больше из него не выйдет.
Посередине фотографии ёлка увешанная мишурой и игрушками, которые приволокла из дома Нина Ивановна. Вот и она, слегка окосевшая, в обнимку с Дедом Морозом криво улыбается. Нина Ивановна – фельдшер скорой помощи. Растила сына одна. Мужа у неё никогда не было. Работала минимум на полторы ставки всю свою жизнь. В 16 лет сын сел на героин, в 20 умер от передозировки. Через три года после корпоратива Нина Ивановна умрет от онкологии.
А вот Елена Георгиевна – диспетчер “скорой”, машет с фотографии рукой и что-то кричит. У Елены Георгиевны четверо взрослых детей. Она всех очень любит. Особенно младшего. И неважно, что его уже как 10 лет нет в живых. Возвращался ночью домой после того как проводил девушку, но до дома не дошёл. По слухам, наркоманы убили из-за мобильника.
Вот наша молодежь. Наши перелётные птицы.
Вовка пришёл на скорую в точной уверенности, что это его. Тощий как жердь, слишком суетной и беспокойный. Кидался на помощь как на амбразуру. Вовка-суета. Думал, что сорвал спину, поднимая очередного борова. Доработал кое-как смену. Оказалось почечная колика. Почти полный блок почки, ага. В больнице кое-как откачали. Через год завязал с медициной, ушёл в торговлю.
А вот Костик. Психопат тот ещё. Вспыльчивый как спичка. Сколько жалоб на него заведующая наша выслушала. Костик после смены напивался, стучал кулаком в грудь, а иногда и по стенам. Говорил, что “эти суки меня доводят” и что-то типа “как же всё достало”. В конце концов в страшном гневе написал зявление и швырнул его в заведующую. Так его карьера фельдшера и закончилась. Сейчас таксует вроде.
Вот Антоха. Шустрый и неглупый малый, быстро сообразил, что к чему. И так же быстро свалил в какую-то частную медицину.
Наши мальчики и девочки, студенты из медицинского университета. Бабочки-однодневки. Ни один из них не остался. Мы вкладываем в них, учим, объясняем, показываем. Не обидно, это же всё на пользу и нам тоже – вон сколько их в стационарах нас встречает. Только они нам и рады, потому что помнят. Просто скорая для них этап, перевалочный пункт.
Девчонки с большим скоропомощным стажем. Наш костяк, надежда здравоохранения на будущее скорой помощи. Волокут на своих плечах сутки-двое, мужей-алкоголиков, детей и домашнее хозяйство. Много курят, в меру пьют. В основном из прилежащих к городу деревень. Последние женщины русских селений, которые и в горящую избу, и коня на скаку. Думаю, через пару десятилетий и они закончатся.
А вот ещё в меру трезвый Толян. Ещё одна надежда здравоохранения. Пашет на трёх работах, не курит, пьёт редко, но метко. Когда он напивается, то непременно ищет того, кто “нарывается”. Начинается всё со стандартного “ты меня уважаешь?”, заканчивается обычно умеренным мордобоем. Главное, чтобы на мероприятии был человек, способный обезвредить Толяна. Иначе мордобой может закончиться травмпунктом.
А вот я, в костюме снегурочки. Меня тоже скоро не станет. Не так, чтобы совсем. Полставочки оставлю. Потом четвертушку. Потом одни воспоминания. Страшно резко пуповину перерезать. Десять лет жизни скорой помощи отдано. Скорая меня вскормила, человека из меня сделала. За что я ей безмерно благодарна. И эта щекочущая тоска навсегда со мной, когда осень и ночь, и фонари проносятся мимо, а ты сладко дремешь по пути на вызов, и хочешь чтобы эта ночь поскорее кончилась, и одновременно чтобы она никогда не кончалось.
Автор: врач скорой помощи Soul Nice
