Орловское бюро судебно-медицинской экспертизы — учреждение специфическое. Там работают специалисты, которых по всей России наберется не более двух тысяч (с лаборантами — не более четырех тысяч). Штучные профессии. А, следовательно, и сменить место работы таким людям крайне затруднительно. Тем не менее, в течение года из бюро уволилось пять квалифицированных судмедэкспертов, в том числе единственный на всю область эксперт-цитолог, способный проводить экспертизы на клеточном уровне.
Как считают сотрудники бюро, такая текучесть кадров — это сигнал бедствия, основной причиной которого является несправедливость в оплате труда.
Дефицит кадров на таком весьма специфическом предприятии, как бюро судмедэкспертизы, был всегда. Оно и понятно: не много охотников найдется на такую работу, где, грубо говоря, нужно изо дня в тень вскрывать трупы. Добавьте сюда риск заражения туберкулезом, степень которого существенно возросла за «годы реформ», и станет понятно, что за воротами бюро никогда не может быть очереди из желающих попасть на вакантное место. Но вплоть до 2016 орловские специалисты, как они сами признают теперь, с этим мирились. И потому, что, как говорится, втянулись (большинство экспертов и лаборантов бюро — люди со стажем), и потому, что, как и на любом вредном производстве, отсутствие комфортных условий труда компенсировалось в бюро хорошими заработками. По орловским меркам, конечно, но все же.
— Была четкая и понятная система, — рассказывает председатель профкома БУЗ Орловской области «Бюро судебно-медицинской экспертизы» Галина Бережная, к которой мы обратились за комментариями. — Каждому эксперту и лаборанту начальник бюро в соответствии с Трудовым кодексом в письменном виде предлагал надбавку к заработной плате — с условием, что сотрудник за эти деньги будет выполнять и перевыполнять, работать за себя и за отсутствующих коллег, если этого потребуют обстоятельства. Надбавка начислялась в размере от 40 до 100 процентов. Каждый был вправе согласиться или не соглашаться. И система работала. При этом оставались гарантированные надбавки за вредность, за квалификацию и за стаж.
Но с 2016 года произошла корректировка системы оплаты труда. С одной стороны, сотрудникам бюро повысили оклады. Но при этом снизили и надбавки за вредность, стаж и квалификационную категорию. Но недоумение, а затем и протест судмедэкспертов вызвало не это. Новая система оплаты труда, утвержденная постановлением правительства Орловской области, предполагала так называемый госзаказ.
— Теперь работникам бюро ежемесячно проводится выплата за интенсивность работы на основании неких цифр госзаказа. Хотя по закону стимулирующие выплаты нам должны начисляться на основании «критериев эффективности», отражающих качественные, а не количественные показатели работы, — поясняет Г. Бережная. — У нас не может быть «сдельщины». А до нас доводят конкретные цифры, которые необходимо выполнять каждый месяц. Знаете, что это означает на практике? Что каждый эксперт, например, чтобы заработать надбавку, должен в месяц вскрыть 50 трупов. А если их будет только тридцать? Что нам, по городу бегать, искать «недостающие» 20? И все эти «нормы» до нас доводит бухгалтерия.
Недавно в бюро сложилась такая ситуация, рассказывают коллеги Бережной. Двое экспертов танатологического отдела уехали в учебную командировку: регулярное повышение квалификации для судмедэкспертов — это обязательное условие работы. В бюро «на вскрытии» осталось тоже двое. Они пишут заявление начальству с просьбой о тридцатипроцентной надбавке к заработку, поскольку предстоит выполнять работу и за себя, и за отсутствующих коллег. Но начальство отвечает, что каждому положено не более 15 процентов. То есть та обычная надбавка за вредность, которую специалисты бюро должны получать просто потому, что имеют дело с трупами, а не с цветами.
— Есть федеральный приказ № 346-н, согласно которому судебно-медицинский эксперт должен делать 80 экспертиз в год! — объясняет Г. Бережная. — За это мы получаем зарплату и надбавки за вредность, категорию и стаж работы. Все остальное должно оплачиваться дополнительно. А мы, например, в минувшую субботу и понедельник, то есть за два дня, вскрыли 30 трупов. А бывает, что в день получается 8 или 19. Понимаете, в чем специфика? Какие тут могут быть ежемесячные планы?
Или вот такой эпизод из новейшей истории областного бюро судмедэкспертизы. Уехала на учебу эксперт Залегощенского межрайонного отделения «ОБСМЭ». А лаборанту и фельдшеру было тут же «настоятельно рекомендовано» уйти в отпуск без сохранения заработной платы: дескать, какая может быть работа отделения без эксперта?
Может, оно и так, но люди-то не виноваты, что в районе остался всего один эксперт и что его некем заменить на время учебы. Нужно экономить бюджетные деньги? Только почему за счет благополучия подчиненных?
В прежние времена нам нечто подобное рассказывали на лекциях по политэкономии, когда речь заходила о механизме капиталистической эксплуатации наемных работников. Как капиталист устанавливал зарплату рабочему? Он смотрел, сколько тот способен сделать за день, за месяц, выкладываясь по полной. И прикидывал хозяин, сколько нужно этому работнику, чтобы не умереть с голоду. Первый показатель становился нормой выработки, а второй — заработной платой. Сможет работник вывернуться наизнанку и сделать больше продукции — получит премию, а нет — просто зарплату.
Сегодня у нас применительно к отраслям бюджетной сферы это называется оптимизацией. При этом на местах в высоких кабинетах как-то не любят вспоминать, что в мае 2012 года Президент России дал четкую установку: зарплата провинциальных врачей должна быть вдвое выше средней по региону, а зарплата вспомогательного медперсонала — равна ей. Для Орловской области это соответственно 46 и 23 тысячи рублей.
Этот целевой план развития системы оплаты труда назвали «дорожной картой». Судмедэксперты, работающие по классу опасности 3.3 (выше только рентгенологи), по идее, тоже, как и врачи, могут рассчитывать на достаточно высокие заработки в соответствии с президентской «дорожной картой». Но они пока вынуждены увольняться или писать жалобы.
Областная власть вроде бы на жалобы реагирует. С декабря 2017 по февраль 2018 в Орловском бюро судебно-медицинской экспертизы проводилась проверка финансово-экономической деятельности. «По итогам 4 квартала 2017 года целевые показатели, установленные планом мероприятий «дорожная карта», достигнуты в среднем по учреждению, выполнение целевых показателей обеспечено за счет выплат стимулирующего характера, в том числе премий», — говорится в ответе сотрудникам бюро по итогам проверки, подписанном заместителем председателя правительства Орловской области по социальной политике А. Усиковым.
— Но в майских Указах президента нет такого понятия — «в среднем по учреждению», — недоумевает Г. Бережная.
Государственная инспекция труда в ответ на жалобу из «ОБСМЭ» напомнила председателю профкома и прочим сотрудникам бюро, что, согласно коллективному договору и приложениям к нему, «премирование работников… есть право, а не обязанность администрации…» и что вообще индивидуальные трудовые споры — рассматриваются в суде, а инспекция труда лишь «выявляет правонарушения», но не решает трудовые споры».
Так ведь за тем и обращаются в инспекцию униженные и оскорбленные, чтобы она выявила эти нарушения. Но в случае с Орловским бюро судмедэкспертизы госинспекция труда не нашла оснований «для применения мер инспекторского реагирования».
При этом в тексте ответа из инспекции есть явное противоречие тому, что сообщил заместитель председателя правительства Орловской области А. Усиков. Главный государственный инспектор труда Л. Макарова утверждает, что «факт ознакомления работников» с приложениями к коллективному договору «подтверждается их подписями». А Усиков, ссылаясь на материалы проверки, констатирует, что работники бюро «не ознакомлены под роспись с принимаемыми локальными нормативными актами, непосредственно связанными с их трудовой деятельностью». Вроде и мелочь, но сам факт подобного противоречия в официальных документах может поставить под сомнение добросовестность проверяющих.
Орловским бюро судебно-медицинской экспертизы после отставки прежнего начальника, пойманного на взятках, руководит, хотя и с приставкой и. о., К. Сезонов. И проверяющие из департамента здравоохранения не нашли ничего предосудительного в том, что он совмещает исполнение своих руководящих обязанностей с работой в танатологическом отделе, получая за это надбавку в 50 процентов от должностного оклада. Хотя, как утверждает председатель профкома, в период с декабря 2017 года до середины марта 2018 К.Сезонов отработал на экспертизах всего два дня.
— В этом легко убедиться по записям в журналах регистрации трупов танатологического отдела, — говорит Г. Бережная.
Но, надо полагать, и. о. начальника БУЗ «ОБСМЭ» за эти два дня выполнил госзаказ. Он, видимо, хорошо понимает, как это можно сделать, чтобы хорошо заработать. А вот его подчиненные никак не научатся трудиться в новых условиях. И пишут жалобы. И заявления об уходе. Такие непонятливые…
— А с 19 марта 2018 года замещать и. о. начальника бюро (он уехал на учебу) назначена заместитель по финансово-экономической работе В. Бурилина, человек не с медицинским, а с экономическим образованием. И это при том, что руководитель бюро по закону — это еще и главный судебно-медицинский эксперт области, со всеми вытекающими юридическими последствиями, — говорит Г. Бережная. — Он, в свою очередь, подчиняется руководителю департамента здравоохранения Орловской области А. Лялюхину. А тот… является родственником В. Бурилиной.
Примечательно, что этот факт заместитель председателя правительства Орловской области А. Усиков не опровергает. В своем ответе на претензии сотрудников бюро он лишь подчеркивает, что в прямом подчинении запрещено работать родственникам, находящимся на государственной и муниципальной службе, а специалисты «ОБСМЭ», мол, таковыми не являются. Так что, всё законно, ребята! Лялюхин и Бурилина имеют право работать бок о бок и поддерживать друга в нелегком труде.
Только сотрудникам бюро эта юридическая логика представляется казуистикой. В одном из своих коллективных заявлений они, в частности, пишут: «Начальник финансово-экономического управления департамента здравоохранения С. Жирова, которая проводила проверку, после беседы с коллективом сказала: «Пусть жалуются, все равно к нам вернется». И для людей это куда более красноречивая и убедительная реальность, чем все официальные ссылки на букву закона.
Но если у нас в стране авиастроительной корпорацией руководит продюсер, то почему судмедэкспертизой в области не может командовать главбух?
— Можете представить себе: наши эксперты месяцами не получают офисной бумаги, чтобы распечатывать свои заключения! Нам говорят: мол, к вам ходят следователи, вот у них и просите, — возмущается председатель профкома. Но это лишь «довесок к кошмару», который уже не является чем-то специфическим для Орловского бюро судмедэкспертизы. Равно как и «картинки после капремонта», который был закончен в здании бюро в декабре прошлого года и обошелся областному бюджету в несколько миллионов рублей.
— А в подвале до сих пор канализация течет, кровяная, — говорит Бережная. — А у нас там занятия со студентами орловского медицинского института проходят.
Одни словом, «полная оптимизация».
Источник: Красная строка
Как сообщалось ранее, судебно-медицинская экспертиза — то редкое направление медицины, для которого смерть имеет куда большее значение, чем жизнь. Подробнее читайте: Судмедэксперт о своей профессии, здоровом цинизме и мумиях в квартирах.
