О том, что московской психиатрической больницы №15 больше не существует, врач-психиатр Сергей Ветошкин, заведующий одного из отделений этой самой больницы, узнал из ответа департамента здравоохранения Москвы несколько дней назад.
Из полученного документа следовало, что больницы нет уже два с половиной месяца – учреждение переименовано в психоневрологический интернат №34 и передано из подчинения департамента здравоохранения в департамент труда и соцзащиты. “Ликвидирована” больница, говорится в письме, чтобы “сделать психиатрическую помощь населению города Москвы максимально доступной и социально ориентированной”.
Реформа психиатрической службы, которая началась в Москве, вызвала резкие протесты врачей, пациентов и их родственников – они уже выходили на пикеты, проводили круглые столы и разными способами пытались докричаться до столичных властей. Дело в том, что в результате проводимой модернизации, по замыслу столичного департамента здравоохранения, до 40 процентов пациентов психбольниц переведут на амбулаторное лечение, на всю Москву останется всего три скоропомощных психиатрических больницы, где пациенты будут находиться не больше 30 дней, отправляясь потом в дневные стационары (психоневрологические диспансеры или ПНД) на долечивание. Самих же ПНД станет в два раза больше, чем сейчас – 40.
– Проблема в том, что большинство наших больных больными себя не считают. А за 30 дней интенсивного лечения, которые по новым стандартам они смогут находиться в больнице, можно лишь снять острый психоз, а чтобы стабилизировать состояние пациента, обычно требуется два месяца, – говорит психиатр Сергей Ветошкин. – Вы думаете, выйдя из больницы, они пойдут в ПНД, чтобы лечиться дальше? Нет, этого не будет, самокритика у них нарушена, они выйдут из больниц недолеченными, и через какое-то время их привезут обратно, в остром состоянии. И хорошо, если в таком состоянии они не совершат какого-нибудь преступления, потому что когда в их головах поселяются “голоса”, то происходят страшные вещи: вспомните Олега Белова из Нижнего Новгорода, убившего и расчленившего своих шестерых детей, жену и мать (Белов страдал психическим заболеванием, не исключающим вменяемости, приговорен к пожизненному заключению. – РС). Неужели кому-то нужно, чтобы таких случаев стало больше?
Акция против реформы психиатрической службы в Москве в декабре
15-я больница, в которой работает Ветошкин, ликвидирована пока только на бумаге и там еще лечат пациентов. Но она должна быть реорганизована в ближайшее время, так же как ПКБ №12 им. Каннабиха и ПКБ №14. После перепрофилирования 15-й больницы в ПНИ из 1000 сотрудников больницы там останутся 16 врачей и 102 медсестры.
В 15-й, например, уже закрывают подростковый центр, где получали необходимую помощь до 250 детей в год. Елена Колосова, чей сын лечился тут три года, говорит, что у родителей таких подростков сейчас просто паника.
– Там не было девиантных детей, но у всех были трудности в школе, не только с учебой, но и в общении с ровесниками, и связанно это было в основном с органическими поражениями центральной нервной системы. Такие заболевания, если их вовремя скорректировать, возвращают подростков в обычную жизнь. А если все пустить на самотек, то может закончиться серьезными отклонениями и дальнейшей жизнью в психушке под присмотром санитаров. В центр привозили подростков с суицидальными попытками, головными болями и головокружениями, тех, кто проглатывал буквы, когда говорил, потому что торопился и стеснялся или писал с кучей ошибок из-за дислексии. У многих особенно ярко это проявлялось в разгар пубертата. И там таких детей выправляли, они в итоге отлично социализировались, большинство из них закончили хорошие вузы и вполне успешны по жизни, – говорит Колосова.
Подростков, которые сейчас лежат в остром отделении, переведут в 6-ю детскую психиатрическую больницу, которая и сейчас переполнена. Тех же, кто не только лечился, но и одновременно учился в школе, где все преподаватели были высшей категории и на постоянной связи с врачами, уже отправили в ПНД. Школа отдельно, медицина отдельно, сказали родителям.
– Сюда ездили со всей Москвы, уникальность была в том, что тут в одном месте можно было получить все по максимуму: с детьми занимались психологи, логопеды, физиотерапевты, им делали массаж, работали арт-студия и спортзал, было много индивидуальных программ, и врачи, и педагоги четко знали особенности детей, которых вели месяцами и иногда годами, – рассказывает другая мама, Анастасия. – Мой сын пришел сюда забитым хлюпиком, который заикался и от страха боялся рот открыть, над ним издевались и считали убогим. А теперь это нормальный парень, у которого появились друзья, интересы по жизни, он ходит на свидания с девушками – вы не представляете, как я счастлива!
Подростковый центр, так же как и центр по изучению и лечению болезни Альцгеймера, признаны теперь “непрофильными” койками, которые нужно реорганизовать. Масштабное исследование, проведенное НИИ организации здравоохранения и медицинского менеджмента (НИИ ОЗММ) по заказу департамента здравоохранения Москвы, показало, что сейчас 85 процентов затрат приходится на оказание психиатрической помощи в стационаре и лишь 15 – на амбулаторное лечение.
Уровень госпитализации оказался на 82 процента выше, чем в Европе, и в ближайшие годы его должны максимально приблизить к мировым стандартам в пользу нестационарных форм лечения. Делается это для снятия стигматизации с таких больных и дальнейшей их социализации в обществе, заявляют в департаменте здравоохранения.
Как показало исследование, из 5 с половиной тысяч психиатрических коек, к которым “прикреплены” москвичи, лишь 61 процент занимают профильные больные, около 10 процентов коек оказались просто незагруженными, то есть они числятся на бумаге, на них выделяются деньги, но реальную помощь там никому не оказывают.
Примерно каждый пятый пациент на момент проверки был в т. н. подостром состоянии и его можно было бы отпустить домой, оставив под регулярным контролем врачей. Еще 15 процентов пациентов психбольниц – так называемый “валежник”, то есть больные, которые нуждаются в постоянном уходе, например, пожилые люди, но помощь психиатров им уже ни к чему. Между тем психиатрические койки – одни из самых дорогих в медицине, объясняют в НИИ ОЗМТТ, и тот же “валежник” можно запросто перевести в ПНИ, существенно при этом сэкономив (койка в ПНИ обходится в три раза дешевле, чем в психиатрической больнице. – РС).
Опасаться, что недолеченные пациенты вдруг станут преступниками, тоже не стоит, уверяет главный внештатный врач-психиатр департамента здравоохранения Георгий Костюк. По его данным, в общем количестве правонарушений доля лиц с психическими расстройствами составляет менее 1 процента.
Также заявляется, что расходы на психиатрическую помощь в целом останутся прежними – в год это около 9 миллиардов рублей, однако, говорит информированный собеседник в депздраве, главврачам оставшихся больниц уже сообщили, что финансирование урежут на 30 процентов и чтобы они сами подумали, на чем могут сэкономить.
“Это не оптимизация, а деградация”, – не согласны противники реформы, которые пишут петиции и уже не раз выходили на митинги. Их основная претензия – то, что красиво выглядит на бумаге, уже сейчас реализовывается совсем по-другому. Например, одну из старейших психиатрических больниц №12 им. Каннабиха на бумаге не ликвидируют, а сливают с другой – НППЦ им. Соловьева. И делается это “без сокращения мощностей и медицинского персонала”, говорится в официальном ответе депздрава от середины декабря прошлого года. Однако меньше, чем через две недели, в конце декабря, сотрудников 12-й больницы попросили уволиться по собственному желанию. По словам врачей, лишь 60 из них предложили перейти в Соловьевку, на остальных же давили, предлагая в итоге за “добровольное расставание” от одного до трех окладов в качестве компенсации. С 300 сотрудниками в итоге расстались “полюбовно”.
И больных, и врачей “очистили” из больницы одним днем. Всем велели молчать.
– Кто скажет – не получит работы, вот так было заявлено, – говорит врач-психиатр Эльвира Панченко. – А ведь это была первая психотерапевтическая больница в СССР, где разрабатывались многие именно психотерапевтические программы. У нас только служба психологов была до 24 врачей, вы больше нигде такого не найдете.
Старинный парк с вековыми деревьями, сверкающий чистый снег, весной и летом – щебет птиц, цветут ландыши, в двух шагах – метро “Щукинская” и Волоколамское шоссе. На территории стоит особняк 19-го века, это дача Зейгера в Покровском-Глебове, памятник культурного наследия. Появилась больница еще до революции и оказывала помощь людям с пограничными состояниями. На психиатрический учет пациентов не ставили, двери всегда были открыты. Последние 30 лет это была единственная больница в Москве, где в одном месте был и классический стационар для острых пациентов, и дневной стационар, и амбулаторный прием.
– У меня была сложная операция на сердце и очень тяжелая ситуация в семье, – тяжело вздыхает 56-летняя Ольга В., пациентка 12-й больницы. – Сама я со всем этим клубком проблем справиться не могла, мне было очень плохо. Врачи назначили мне психотерапию, на которую я ходила полгода. Было это несколько лет назад, и лечение это мне очень помогло.
Другая бывшая пациентка рассказывает, что была на грани самоубийства, когда оказалась в 12-й больнице.
– Мой муж с инфарктом попал в больницу, ни в реанимации, ни в обычной палате ему места не нашлось – он умер через три дня, так и не получив никакой помощи, – вспоминает женщина. – У меня была страшная депрессия, которая не проходила несколько лет, я всерьез думала свести счеты с жизнью. И меня буквально вернули к жизни в 12-й больнице, не только таблетками, а именно психологической помощью, которую тут оказывали. Неужели мы, пенсионеры, я вот, например, ветеран труда, не заслужили такого обращения врачей, внимания врачей-психиатров и психологов? Это же преступление против народа – закрывать больницу такого высокого уровня!
ПКБ №12 в ее нынешнем уникальном виде, с ориентацией на помощь тем, кто не имеет тяжелых неврологических или психиатрических диагнозов, но находится в пограничном состоянии или просто в сложной жизненной ситуации и не нуждается в серьезной лекарственной терапии, просто прекратит свое существование, считают пациенты.
– НППЦ им. Соловьева, к которой присоединяют нашу больницу, – это хорошая и сильная клиника, но с совершенно другой специализацией, с упором на неврологию. А мы со своей пограничной психиатрией и психотерапией остаемся в стороне, – говорит медицинский психолог Лина Егорова из 12-й больницы. – К тому же потеряется такая важная вещь, как прикрепление пациента к одному и тому же врачу, который ведет его на разных этапах лечения и знает больного в лицо, как и все личные обстоятельства. Еще одна закономерность, что все стационары, которые оптимизируют, не только хорошо работают, но и обладают привлекательным имуществом.
Как следует из кадастровой выписки, одно из недостроенных зданий, расположенных на территории больницы, в Соловьевку не передается и выставлено на торги за 226,9 миллиона рублей (в два раза дешевле, чем в прошлом году). В 2014-м его уже перевели в хозяйственное ведение ГУП Москвы “Медицинский центр Управления делами мэра и правительства Москвы”.
– Этот ГУП, согласно постановлению правительства Москвы, был включен в список приватизируемых объектов еще в 2012 году, хотя пока остается в собственности города. По договору между ГУПом и ОАО “ГК Медси” (принадлежит АФК “Система”) в обмен на акции “Медси”, которые компания потом выкупила обратно, правительство Москвы уже передало “Медси” имущество пяти городских поликлиник, трех клинических больниц и трех санаториев, – поясняет Алла Мамонтова, член комитета защиты психиатрической помощи Москвы.
По ее данным, есть все основания полагать, что имущество больницы им. Каннабиха может в итоге оказаться в собственности одной из коммерческих клиник – уж больно это лакомый кусок. Всего же, замечает Мамонтова, по различным договорам “Медси” уже перешло в собственность больше 70 объектов недвижимости в Москве и области и больше 10 – в аренде.
Удивляет и тот факт, что самой Концепции реформы психиатрической службы в свободном доступе нет, а на все просьбы с ней ознакомиться и в НИИ, который ее разрабатывал, и в депздраве Москвы отвечают отказом – например, в одном из последних официальных ответов посоветовали за информацией обратиться в службу статистики. Радио Свобода предоставить концепцию тоже отказались. Недовольные закрытием психиатрических больниц во вторник подали заявку в столичную мэрию на проведение нового митинга.
Как сообщили Радио Свобода в НИИ ОЗММ, по их данным, в Москве не хватает 40 процентов специалистов, и увольняемые врачи могут устроиться в перепрофилированные ПНИ и вновь открываемые ПНД, которых, по плану, будет 40 вместо 20 существующих. Что в итоге, по задумке реформаторов, заметно облегчит москвичам получение высококвалифицированной помощи.
30 дней на госпитализацию больного с острым психиатрическим диагнозом тоже взяты не с потолка, уверяют в НИИ, цифра эта появилась на основе тщательного анализа и глубинных исследований, которые показали, что лучшие результаты в Москве у психиатрической больницы №3. Там из острых состояний выводят как раз в среднем за месяц, переводя потом больных на диспансерное наблюдение и под “крыло” бригад неотложной психиатрической помощи, которые могут вовремя снять приступы и не доводить больных до повторных госпитализаций. Модель работы этой больницы и взята за основу реформы – с этими расчетами были ознакомлены и согласились все главврачи московских психбольниц. Другие регионы тоже заинтересовались столичной реформой, чтобы взять ее потом себе на вооружение.
– Задачу снизить расходы на психиатрическую помощь перед нами не ставили, наоборот – изучить, как все происходит сейчас и предложить самую лучшую модель исходя из интересов пациентов и имеющихся средств, – объясняют в НИИ ОЗММ. Впрочем, добавляют там, отвечают они только за разработку концепции, реализовывать ее на практике будут совсем другие люди.
Любовь Виноградова из Независимой психиатрической ассоциации говорит, что планомерное сокращение психиатрических коек по всей стране идет с конца 90-х, когда действительно был их избыток.
– То, что каждую пятую койку занимает непрофильный больной, знает каждый психиатр, и перевод таких пациентов в ПНИ, в общем-то, оправдан, – считает Виноградова. – И в 3-й больнице, которую взяли за основу, действительно применяют передовые методы. Но если раньше нам жаловались в основном на незаконное помещение граждан в психиатрические стационары, то теперь, наоборот, на невозможность положить больного. И хотя прежде таких жалоб из 3-й больницы не было, то в последнее время они появились. И если правда не стоит задача сократить расходы, а именно улучшить, что есть, то тогда непонятно, зачем закрывать то, что хорошо работало годами? Много лет специалисты говорят, что надо открывать общежития для таких больных, чтобы они могли жить и работать, но дальше принятия закона дело практически не сдвинулось. Зато снова заговорили о необходимости мастерских для наших пациентов, чтобы они могли посильно трудиться – они уже были в Москве, но их закрыли в 2015-м.
Перевод больных из стационаров в ПНИ и реформа самих интернатов – не московский, а общероссийский тренд, направленный на снятие стигмы с таких больных и их социальную реабилитацию, а также большую открытость самих интернатов. Как сообщили Радио Свобода в Министерстве труда и соцзащиты России, в качестве пилотных проектов определены учреждения Пермского края, Псковской области, Москвы и Санкт-Петербурга. Итогом же станет “дорожная карта” по реформированию всех психоневрологических интернатов страны.
По прогнозам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), рано или поздно с психическими проблемами столкнется каждый четвертый житель Земли. По словам Шехара Саксена, директора департамента психического здоровья ВОЗ, в обществах с существенным материальным расслоением на богатых и бедных проблемы психического спектра встречаются гораздо чаще.
Автор: «Радио Свобода», Елизавета Маетная
Как сообщалось ранее, за 2016 год в Москве было уволено 18 тысяч медиков различного профиля, и закрыто 28 медицинских учреждений. Подробнее читайте: В Москве врачи протестуют против развала психиатрической службы.
