Не каждый человек решится кардинально изменить свою судьбу, тем более, не всегда это случается в лучшую сторону. Журналистка Виктория Федорова произвела фурор, когда бросила карьеру, успешную жизнь в Москве, богатого жениха и, вернувшись на родину в Саратов, в 30 лет начала жить заново: поступила в медицинский университет и устроилась работать в больницу санитаркой. 

Про нее писали газеты, снимали сюжеты, казалось, счастливее девушки в России нет. С трудом верилось, что человек осознанно отказался от благ, семьи и профессии, связанной с коридорами Кремля, ради мытья больничных туалетов. Спустя 3 года мы разыскали Викторию, чтобы узнать, совпали ли ее желания с реальностью и о чем сейчас мечтает 34-летняя студентка СГМУ им. В.И. Разумовского, санитарка отделения экстренной хирургии 6-й саратовской горбольницы.

– Напомните: зачем вы в зрелом возрасте, проработав 13 лет журналистом, пошли в медицину?

– Наверное, случился «кризис среднего возраста». Бывают такие моменты, когда начинаешь задаваться вопросами: «Кто я? Что делаю? Чего хочу от жизни?». На тот момент была полная стагнация. Я благодарна журналистике за опыт и радость от прожитых лет, но радость ушла, когда поняла, что не вижу результатов своего труда. Сколько, допустим, ни пиши про дороги – они разом не станут автобанами, как в Европе. Освещая проблемы в стране, нужно быть готовым, что они решатся не сразу. Но жизнь коротка и хочется увидеть результат. Был вариант создать семью, родить ребенка и успокоиться на этом… Но цели такой у меня не было. Я долго находилась в депрессии, в итоге выход пришел из подсознания. Мне приснился сон, в котором я со слезами на глазах признаюсь матери, что хочу стать врачом. Это оказалось тем, что нужно: врач по факту видит, помог он конкретному человеку или нет. В итоге вышло, как во сне. Я призналась маме в этом желании. Она – врач скорой помощи – расплакалась и сказала, что всю жизнь мечтала услышать от своего ребенка такие слова. Это стало отправной точкой: собрав чемоданы, я вернулась в Саратов поступать в медицинский вуз.

– Сложно было поступить в медицинский вуз в 30 лет?

– С первого раза я не поступила. После окончания школы прошло много лет, ЕГЭ тогда не было, и мне пришлось ходить на курсы предвузовской подготовки при СГМУ. Но этого оказалось мало, основы химии были забыты. Я занималась с репетиторами и поступила в вуз только со второго раза. Тогда же устроилась санитаркой в больницу: мне нужно было понять, а туда ли я иду. За всю жизнь я ни разу не лежала в больницах и мало что знала об этом. Видела только уставшую маму с дежурств, из интереса читала медлитературу, так же писала о проблемах в медицине. Но одно дело, когда ты пришла с диктофоном и ушла, а другое – когда сутками дежуришь в больнице и видишь всю систему изнутри.

– Как прошло погружение в медицину?

– Сначала была эйфория: я была счастлива, что добилась того, чего хотела. Вот иду в хирургической пижаме по больничным коридорам, вот сижу в белом халате в старейшей анатомической аудитории – все это было похоже на сказку. Мне казалось, что любой человек может осуществить любую свою мечту – стоит только захотеть. Работа, университет, олимпиады – ко мне вернулся интерес к жизни. И до сих пор я считаю, что лучше вынесу судно за тяжело больным человеком, чем напишу тысячу статей. Проку будет больше. Хотя из журналистики не ушла. Открылось второе дыхание – я начала писать на медицинские темы, делать интервью с врачами. Это дополнительный доход – стыдно сидеть на шее у мамы в 30 лет. Сейчас зарплаты младшего медицинского персонала повысили, но писать не расхотелось. В последние годы отношение к врачам изменилось не в лучшую сторону. Мне кажется, надо больше рассказывать о настоящих специалистах своего дела, а не только лить грязь, как все плохо.

– А в российской медицине все хорошо?

– В медицине, как в любой другой сфере, по-разному. Я вижу недостатки, например, кучу ненужной документации, но бюрократические проблемы есть не только в медицине. О хамстве врачей и пациентов много разговоров, но за все время работы такие случаи можно пересчитать по пальцам. И то, хамство пациентов объясняется нездоровьем, а хамство персонала – эмоциональным выгоранием. Постоянно иметь дело с человеческой болью и страданиями сложно. Только за неподобающее поведение можно получить выговор, с зарплаты снимаются проценты. На самом деле вся медицина держится на человеческом факторе. Найдешь ли ты общий язык с пациентом, объяснишь ли правильно суть заболевания, чтобы человек не лез в интернет и не пытался лечиться сам. Любому человеку нужно внимание, тогда он не будет лезть на рожон, писать жалобы. Хотя недовольные будут всегда – это нормально. Всем угодить невозможно. Мне везет: я вижу вокруг милых и отзывчивых людей – и медиков, и пациентов. Но что с меня взять – я простая санитарка и пока ни за что не несу ответственность, кроме чистых полов.

– Вы лукавите – вы не простая санитарка, а еще и журналистка. Может, при вас никто не обсуждает истинное положение дел?

– При трудоустройстве о моем прошлом знали только в отделе кадров. Я ничего не рассказывала и была просто студенткой на подработке. Вся правда раскрылась примерно через полгода, когда я начала писать о своей работе в соцсетях. Тогда же мне пришла мысль сделать библиотеку: большинство пациентов – люди пожилого возраста, они не пользуются гаджетами, им скучно лежать в больнице. Главврач одобрил эту идею. Через интернет откликнулись люди, передали в больницу книги. Потом мы пошли дальше и устроили с журналистами акцию по сбору средств гигиены для одиноких стариков. Но больница – большое учреждение, где работают сотни людей, запоминать в лицо санитарок никто не будет. Так же, как и в университете: там я обычный студент. Халат и шапочка маскируют возраст, мне удается слиться с толпой. Мало кто из преподавателей догадывается, кто перед ними сидит. Смешно получается с пациентами: из разговоров они понимают, что я студентка, и пытаются познакомиться, думая, что мне 20 лет (смеется. – Авт.). А женщины сватают в мужья своих сыновей. Я отшучиваюсь, что замуж мне еще рано – сначала надо окончить университет.

– Учеба в медуниверситете дается легко?

– Нет, я бы не советовала туда поступать после 30 лет. Либо делать это при условии, что есть деньги на безбедную жизнь. Фактически я работаю на двух работах и учусь, это большая нагрузка. После дежурства хочется спать, а занятия пропускать нельзя. Медицинское образование очень объемно и многоступенчато, только на 3-м курсе начинаешь понимать то, что тебе преподавали на 1-м курсе. Картинка выстраивается, как паззл, и первое время я была в шоке от того, сколько всего не знала. В 30 лет тебе кажется, что ты умный и тебя ничем не удивить, но это большое заблуждение. Медицина – это бескрайний и, местами, неизведанный мир. Я пошла туда за ответами, а получила еще больше вопросов. Теорий обоняния семь, зрения – три, канцерогенеза – минимум пять. Этиология многих заболеваний неизвестна. По сути, о человеческом теле мы знаем не больше, чем о сотворении мира. Хорошо, что наука развивается, есть отлаженные схемы лечения, эффективная фармакотерапия. Но по большому счету мы не можем быть ни в чем уверены. Иногда злокачественная опухоль дает регресс, а пациент, идущий на поправку, умирает. В первом случае мы говорим о чуде, а во втором – виним врачей. Это неправильно. Ни один врач не пожелает плохого своему пациенту. А если такое случается – это большой удар по самолюбию. И все равно нужно признать: врачи – не боги и тоже допускают ошибки.

– Что делать, чтобы их избежать?

– Для этого создаются консилиумы, нормальный врач не посчитает постыдным проконсультироваться с коллегой. Самонадеянность слишком дорогого стоит. Мы имеем кучу возможностей – интернет, телемедицина. Пациент не должен пугаться, если врач что-то уточняет в интернете. Мир меняется ежеминутно. Если же пациент сомневается в компетентности врача – он без труда может обратиться к другому. Лучше не полениться и собрать мнения нескольких докторов, выбрав того, кому вы больше доверяете.

– Какое мнение у вас, как у журналиста, сложилось о студентах-медиках?

– Не все студенты в учебе заинтересованы, но это не трагедия. Никто никого насильно не держит. Конечно, я ожидала большего процента людей с горящими глазами, потому что мне казалось, что поступить в такой престижный вуз – мечта любого абитуриента. Но на самом деле для кого-то это мечта их родителей. Некоторое время я была разочарована, а потом поняла, что занимаюсь глупостями. Какие мечты у человека в 17 лет? Он разве мечтает всю жизнь работать, как проклятый? Нет, конечно. И славно, что эти ребята обладают такими талантами, что хотя бы для начала могут поступить в медвуз. А потом уже разобраться, их это путь или нет. У многих глаза загораются тогда, когда они находят свою специальность, ту область медицины, что им интересна. Просто надо дождаться этого момента.

– Вы уже выбрали свою специальность?

– Я ее выбрала еще до поступления в вуз. Но цикл по ней начнется только на пятом курсе и еще рано о чем-то говорить. Жизнь слишком непредсказуема. Когда я поступала, еще не было отмены интернатуры. Теперь не знаю, смогу ли поступить в ординатуру, потому что на платное обучение мне точно не хватит денег, а на бюджетной основе может не хватить мест. Так что будущее туманно и мне не хотелось бы сейчас что-то утверждать наверняка. Жизнь внесет свои коррективы.

– Вы говорите, что когда поступили в медицинский вуз, «были» счастливым человеком – то есть в прошедшем времени. Сейчас вы несчастливы?

– Во-первых, поступить в вуз недостаточно, надо его еще и окончить (смеется. – Авт.) Во-вторых, спустя три года пелена спадает с глаз. Все эти «вау» проходят, ты понимаешь, что впереди долгие годы упорного труда. Никто тебя не ждет, как журналиста, на фуршете с подарками и шампанским. Впереди люди, которым требуется помощь, и это не только «белые воротнички» и интеллигенты. Тебя могут обложить матом, на тебя могут написать жалобу, и самое страшное – ты можешь кому-то не помочь, как бы тебе ни хотелось. Всех не спасти. И еще – люди умирают. Смерть всегда рядом. Все эти мысли не позволяют мне сейчас говорить, что я самый счастливый человек на свете. Я многого боюсь.

– Нет желания все оставить и уйти обратно в журналистику?

– Нет, конечно, не для этого я учусь. Я боюсь, но я иду.

– Не жалеете о своем решении пойти в медицину?

– Вы знаете, в Москве я жила прекрасно, у меня даже была машина с личным водителем. А счастья не было. Зато в Саратове после очередного тяжелого дежурства, когда ты был по локоть в крови и нечистотах, я как-то шла домой пешком, потому что не было денег на трамвай. Шла и думала: «Какое же счастье работать в медицине! Как мне повезло, что все так получилось! Вместе мы делаем очень важное дело!». И вот я так до сих пор хожу и думаю.

Беседовал Семён Карлов