Ольга Подоплелова требует компенсации и будет обжаловать это решение.
Напомним, что формально Минздрав рекомендовал разрешить родственникам посещать реанимационных больных круглосуточно ещё с 2016 года, а в июне 2018 года московский департамент здравоохранения выпустил приказ о том, что все отделения реанимации должны быть открыты для родственников круглосуточно. На практике же получить доступ в реанимацию очень трудно.
8 мая 2017 года Надежду Подоплелову госпитализировали в московскую Городскую клиническую больницу им. Д. Д. Плетнева. На тот момент она уже больше года жила с онкологическим диагнозом, прогноз был неблагоприятный, родственники наняли сиделку и обеспечивали поддерживающее лечение. В отделение сосудистой хирургии ГКБ им. Плетнева Подоплелова попала из частной клиники, где она лечилась. У нее было подозрение на тромбоз глубоких вен на фоне химиотерапии, и нужно было поставить кава-фильтр. В частной клинике сказали, что не смогут это сделать, и вызвали скорую, которая отвезла Подоплелову в городскую больницу.
Через два дня, 10 мая, родственников попросили купить кава-фильтр, что они и сделали. В 13:10 провели операцию, но через несколько часов у пациентки появилась боль в груди — как выяснилось, случился пневмоторакс: около легкого скопился воздух. Подоплелову забрали в отделение анестезиологии и реанимации. Вечером в больницу приехали обе дочери пациентки — Ольга Подоплелова и Юлия Дембич. Они позвонили в дверь отделения реанимации — вышел дежурный врач, который, по словам Ольги Подоплеловой, сказал, что состояние пациентки тяжелое и что она в сознании. Он отказался пускать родственников в отделение.
11 мая — в день рождения Надежды Подоплеловой — дочери и муж пациентки по очереди и вместе были в больнице несколько часов, но заведующий отделением дважды отказывался пускать их к пациентке, сообщив, что прогноз неблагоприятный и перевод в другую больницу (а родственники предлагали такой вариант) невозможен. Вечером дежурный врач сказал, что, скорее всего, в течение дня Надежда Подоплелова умрет, но также отказался пускать родственников.
За все это время, по словам Ольги Подоплеловой, семья пациентки слышала несколько причин отказа:
— В отделении нет условий для нахождения родственников.
— Отделение переполнено, и из-за родственников придется остановить помощь пациентам.
— Пациенты засудят больницу, так как они лежат без одежды при посторонних людях.
Ольга Подоплелова — она по образованию юрист — уехала домой готовить заявление главному врачу Ирине Назаровой. В восемь утра 12 мая Юлии Дембич позвонили из больницы и сказали, что ее мать умерла три часа назад.
17 мая 2017 года Ольга Подплелова подала жалобу на имя главного врача: она сказала, что считает действия врачей отделения реанимации незаконными. В ответе, который она получила, (он есть в распоряжении «Медузы») за подписью заместителя главного врача Максима Куценко сообщалось, что «изложенные объяснения в служебной записке заведующего отделением анестезиологии и реанимации признаны неубедительными. Отказ в посещении пациентки Подоплеловой Н. Н. ее родственниками в отделении анестезиологии и реанимации не обоснован и противоречит Письму Министерства здравоохранения РФ от 30 мая 2016 г. № 15-1/10/1-2853, а также письму Департамента здравоохранения города Москвы № 20-13-19340/16 от 07.06.2016».
Также из ответа следовало, что заведующему отделением объявили о дисциплинарном взыскании, его лишили премий за 2017 год и указали, что правила посещения пациентов нужно соблюдать. Чуть больше, чем через месяц, дисциплинарное взыскание, правда, отменили.
Подоплелова решила идти в суд с требованием компенсации морального вреда. «У меня не было цели свести личные счеты, — говорит она „Медузе“. — Но, как выяснилось, допуск в реанимацию — это очень большая проблема. Я с этим столкнулась сама, я не видела за все время, чтобы кто-то из родственников входил или выходил из отделения реанимации, я открыла для себя какое-то бездонное количество историй в разных городах. Можно сколько угодно выпускать приказы и письма, но ничего не изменится, пока суды не станут на защиту граждан и не скажут, что нельзя так поступать». По ее данным, это первое такое дело в России.
В качестве истцов были указаны сама Ольга, ее сестра и отец, они запрашивали 173 тысячи рублей на каждого. «Эту цифру я взяла не с потолка: это средняя компенсация морального вреда, которую [Европейский суд по правам человека] ЕСПЧ присуждает заявителю при похожих делах (например, „Гищак против Польши“, „Плоский против Польши“, „Солтысяк против России“). Я понимала, что эта сумма неприемлема для российских судов, и она будет снижена в десятки раз, но не в этом дело, и я была уверена, что выиграю».
В своем исковом заявлении (оно также есть в распоряжении «Медузы») она ссылалась на федеральный закон № 323 «Об основах охраны здоровья граждан», где указано, что создать условия, обеспечивающие возможность посещать пациента, — приоритет при оказании медицинской помощи. А также на письмо Минздрава, которое упоминалось в письме ГКБ. им. Плетнева, и статью 8 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод — в ней говорится, что у каждого есть право на уважение семейной жизни. Практика Европейского суда по правам человека показывает, что запрет на посещение умирающего родственника — это вмешательство в такое право.
На главном фото: Третий корпус ГКБ им. Плетнева, в котором находится отделение анестезиологии и реанимации, (с) anechka_xo/Instagram
Как сообщалось ранее, Госдума в первом чтении приняла законопроект, который позволяет родственникам навещать больных в отделении реанимации и интенсивной терапии. Подробнее читайте: «Законопроект о допуске родственников в реанимацию не учитывает интересы других пациентов».