В начале декабря в Екатеринбурге 113 сотрудников Областной детской клинической больницы — врачи, медсестры, лаборанты — подписали открытое заявление с протестом против низких зарплат и их несправедливого распределения руководством учреждения. В Магнитогорске на 7 декабря запланирован митинг сотрудников станции скорой помощи с требованием повысить им уровень зарплаты. Две последние акции курирует профсоюз работников здравоохранения «Действие». О том, почему в этом году проснулась гражданская активность медиков, есть ли шанс заставить власть выполнить их требования и какой прогноз на следующий год, рассказал в интервью Znak.com сопредседатель профсоюза «Действие» Андрей Коновал.
— На ваш взгляд, с чем связано усиление протестной активности медиков? Чаша терпения переполнена, у них выросло гражданское сознание или такие организации, как ваша, стали активнее работать?
— 2018 год — это первый год после исполнения майских указов по повышению зарплат медикам. По мнению чиновников, за некоторым исключением, эти указы полностью выполнены. До этого многие годы майские указы не находили понимания у медиков, поскольку, когда они заглядывали в свои кошельки, то видели, что там гораздо меньшие суммы денег, чем в отчетах чиновников. Но тогда была надежда, что ситуация поменяется. Однако в прошлом году стало ясно, что ситуация останется прежней: майские указы были выполнены формально за счет статистических ухищрений.
Более того, реализация этих указов привела не к сохранению кадрового потенциала, а, наоборот, нанесла серьезный удар по кадрам, потому что у работодателя появился мотив сокращать ставки и вакансии, перекладывая трудовую нагрузку на оставшихся медицинских работников. Тем самым была повышена отчетность по средним зарплатам. При этом существующая система финансирования медицинских организаций позволяет неравномерно распределять фонд заработной платы в интересах близких к администрации лиц. Сокращения особенно мощно ударили по младшему медицинскому персоналу.
Сотни тысяч медиков были переведены в уборщики или просто уволены.
Соответственно, выросло самосознание медработников, и это побудило их к акциям протеста, что было отмечено в мониторинге Центра социально-трудовых прав. Хотя я не могу сказать, что самосознание выросло поголовно, большая часть медработников все еще остается пассивной и свое недовольство предпочитает выражать где-то на кухнях и в социальных сетях. Но есть и те, кто понял, что для решения проблем необходимы коллективные действия, необходимо серьезно ставить вопросы перед работодателями и властями. В том числе это заслуга и нашего профсоюза.
В течение шести лет мы ведем работу по просвещению медицинских работников и на практике доказываем эффективность коллективных действий. Примеры успешности наших акций вдохновляют медработников и заставляют включаться в борьбу за свои права.
— То есть власть в этом году стала обращать внимание на ваши акции, исполнять требования, которые вы выдвигаете?
— В уходящем году наши акции оказались более эффективными, чем мы могли предположить. Уже в середине года всем стало ясно, что в сфере трудовых отношений системы здравоохранения творится что-то неладное. Информация дошла и до высшего руководства страны. Был проведен ряд совещаний с участием руководства Минздрава, вице-премьера по социальной политики Голиковой и под председательством главы государства Путина.
Впервые министр здравоохранения Скворцова была вынуждена признать, что существующая отчетность по средним зарплатам не соответствует действительности.
Она прямо заявила, что необходимо установить определенный уровень переработок по совместительству. Она определила его как 1,2 ставки, и мы в данном случае полностью согласны. Этот уровень объективен, поскольку есть дефицит кадров, необходимость в подмене ушедших в отпуск сотрудников или на больничный и так далее. Скворцова впервые назвала суммы зарплат на эту ставку. Например, врач поликлиники должна получить 170% от средней по региону при работе на 1,2 ставки. А фельдшер на эту ставку должна получать 120%, это фактически повторение нашего требования, который мы выдвинули еще в мае во время итальянской забастовки скорой помощи в Пензенской области. Скворцова привязала конкретный показатель именно к ставке, а не к физическому лицу, как это происходит в рамках майских указов, что создает искаженную картину с зарплатой.
В октябре Путин дал официальное поручение правительству разработать параметры изменений системы оплаты труда к 1 апреля 2020 года. Это говорит о том, что наконец возникло понимание: ныне существующая система оплаты труда наносит вред сфере здравоохранения.
Что касается местного уровня власти или отдельно взятых учреждений, то здесь ситуация похуже, но тем не менее в некоторых случаях акции срабатывают и руководство медучреждений начинает больше обращать внимания на потребности сотрудников.
Но при этом надо понимать, что параметры зарплат медиков заданы на региональном уровне. Потому любой коллективный протест медиков должен быть направлен на внимание региональных властей, от их вмешательства зависит, удалось добиться требований или нет. И на примере Пензенской области мы можем констатировать, что протестные акции работают, региональные власти нас слышат. Там чиновники областного Минздрава пошли на подписание дорожной карты по повышению зарплат работников скорой помощи. Цель — увеличение зарплаты фельдшеров и водителей скорой помощи до средней по региону — была достигнута. Сейчас с чиновниками идут переговоры, в результате которых мы хотим закрепить данное достижение.
Другой пример — в Тольятти работодатели и чиновники пошли на диалог, в частности, там с 1 августа были повышены выплаты за ночную работу с 60% до 100% от оклада при одновременном плановом повышении оклада.
Обращаю внимание, что в большинстве случаев плановое повышение оклада сопровождается сокращением стимулирующих и компенсационных выплат.
В Петрозаводске сейчас отправлен в отставку главный врач, который не шел на переговоры с нашим профсоюзом, представляющим интересы большинства сотрудников отделения скорой помощи. Это вынудило правительство региона выделить скорую помощь из структуры больницы в отдельную службу, выделить 100 миллионов рублей и повысить количество бригад с 18 до 28, что соответствует федеральному нормативу обеспеченности бригадами населения: 1 бригада на 10 тысяч населения.
На очереди Челябинская область. Там тяжелая ситуация не только у работников скорой помощи Магнитогорска, но и у их коллег в Сатке и в самом Челябинске. Недавно там были созданы отделения нашего профсоюза, готовятся акции протеста.
То есть коллективный протест имеет свой результат. Но при условии, если он координируется профсоюзами.
Если это просто спонтанная акция недовольства, то, скорее всего, она просто приведет к увольнению активно протестующих сотрудников.
— В октябре состоялось заседание Госсовета, посвященное реформированию системы здравоохранения. Там было заявлено, что сумма дополнительных расходов бюджета на здравоохранение должна составить 50 млрд рублей только в 2020 году. Из этих средств основная часть пойдет на индексацию минимальной части окладов. Каковы ваши ожидания от таких мер? Это латание дыр или вывод положения медиков на новый уровень?
— 50 млрд рублей — это мало. Есть подсчеты Высшей школы управления здравоохранением, согласно которым на зарплаты медикам необходимо дополнительно шесть трлн рублей в течение пяти лет. Как я уже сказал, Скворцова на совещании с Путиным заявила, что, по мнению Минздрава, зарплата врача поликлиники при работе на 1,2 ставки должна составить 170% от средней по региону. Я подсчитал, сколько это должно быть в рублях при работе на одну ставку на примере одного из регионов. Если следовать этой рекомендации Скворцовой, зарплата врача поликлиники должна вырасти примерно в полтора раза на одну ставку и составить около 40 тысяч рублей.
Это серьезные дополнительные вливания, чтобы достигнуть нормальной зарплаты. А Скворцова при этом вообще заявила, что эти средства не требуют дополнительного финансирования. В связи с этим я полагаю, что 50 млрд — мало. Может быть, расчет на то, что регионы добавят свою часть? Но это если правительство успеет подготовить соответствующие предложения. А оно, очевидно, не успеет. То есть в лучшем случае первые результаты этих денежных вливаний мы увидим только к концу 2020 года.
— Недавно министр здравоохранения Вероника Скворцова на Всероссийском конгрессе пациентов заявила: «Сейчас наша модель является одной из эталонных в мире… Мы единственная страна в мире, которая бесплатно посещает больных на дому, нигде больше нет вызова на дом, ни в одной стране мира». Вы согласны с таким утверждением?
— Наша система здравоохранения во многом сохраняет свои позиции, но это заслуга того, что было сделано еще в советский период. В своих основных параметрах — это система, созданная Николаем Семашко. Это был известный врач и государственный деятель советского периода. Просто сегодняшние оптимизаторы медицины еще не успели до конца разрушить эту систему. Но тем не менее отрасль нуждается в самых серьезных реформах в интересах населения, ее необходимо защитить от коммерциализации и приватизации.
— Недавно губернатор Иркутской области Сергей Левченко заявил, что не видит смысла в повышении зарплаты работникам бюджетной сферы. Он назвал майские указы президента «бессмысленными сигналами из Москвы». Возникает вопрос, что с майскими указами не так? Они изначально не обеспечены или на местах идет их саботаж?
— Я думаю, что это было сказано не конкретно про майские указы. Речь вообще о противоречивости установок из центра. Да, были введены майские указы, они установили общую планку зарплат для среднего и младшего персонала. На практике они привели фактически к уничтожению уровня младшего медицинского персонала. И в этом смысле я отчасти даже соглашусь с этим губернатором. Майские указы были правильными, неправильной была их реализация. Хотели как лучше, а получилось на деле совсем другое. На практике получилось, что зарплаты конкретных работников определяются по одной системе, а майские указы существуют лишь для отчетности чиновников.
Все, что произошло дальше, было связано с существующей системой финансирования: медицинские учреждения должны зарабатывать деньги. А если вы не выполнили план, то можете лишиться части финансирования, а значит, еще меньше средств остается на привлечение специалистов, лекарства, расходные материалы и так далее. То есть, соответственно, это приведет к снижению качества оказания медуслуг населению. Часть денег еще уйдет на штрафы страховым компаниям. К такому положению дел и привели майские указы.
Возникает вопрос, почему такие важные функции, как организация медицинской помощи, переданы в регионы, но финансово эти полномочия не обеспечены в связи с существующей налоговой системой? То есть через майские указы проявилась куча проблем, связанных с государственным управлением, в результате чего здравоохранение стало жертвой этой непродуманной политики. Я считаю, что здесь должна быть твердая позиция Минздрава. Но те меры, которые предлагало данное ведомство, были абсолютно не адекватны их сложности.
— Один из результатов такой политики — это не только сокращение работников младшего звена, но и увольнение врачей по собственному желанию. Это зафиксировал Минздрав в 54 регионах, в частности, причем два субъекта за год лишились более половины врачей. Резонанс вызвали увольнения врачей в Нижнем Тагиле, Пятигорске, Александрове. На днях стало известно, что из инфекционной больницы Новочеркасска уволились все врачи. На ваш взгляд, это разовые показательные акции или складывается тренд? Но тогда насколько он критичен для системы здравоохранения и престижа ее работников?
— Нередко медиков приглашают работать в какие-то отдаленные города или села, обещают зарплату на приличном уровне, а в итоге оказывается, что ни хорошей зарплаты (она в раза полтора-два ниже от обещанной), ни нормального служебного жилья там нет. Такие специалисты постоянно меняют работу, пытаясь найти для себя приличные условия труда, хорошую зарплату и адекватное начальство.
Сейчас в здравоохранении происходят страшные вещи: огромное отчуждение администрации от основной массы работников.
Отчасти, потому что администрация просто не видит возможности решать проблемы. Отчасти, потому что руководящие должности в медицине занимают люди с невысокими моральными качествами, конформизм и личное благополучие для них превыше всего. Я уже не говорю про блат и кумовство. Это отражается на психологической ситуации в трудовых коллективах, что обостряет трудовые конфликты и приводит к увольнению работников. Одни уходят по старости, другие — ищут более выгодное место работы, кто-то вообще уходит из профессии. Но кто придет им на смену? Молодые люди после окончания медицинских вузов неохотно идут работать в сферу бюджетной медицины, кто-то идет торговыми представителями в фармацевтику и страховые медицинские компании.
А когда медики увольняются коллективно, то это говорит о том, что там существует некоторая спайка работников. Чаще всего в их случае забастовку невозможно организовать, потому что это повлечет ответственность, а вот коллективно уволиться можно. Таким образом медики демонстрируют свою сплоченность и готовность к каким-то активным действиям. Порой это вызывает резонанс, становится жареной темой, что повышает политические риски для региональных чиновников, и они начинают принимать меры.
— Есть и случаи, когда медиков увольняют. Громкий случай последнего времени — увольнение из Национального медицинского исследовательского центра здоровья детей трансплантолога Михаила Каабака. Случай стал резонансным, вмешался даже министр здравоохранения. Насколько распространены такие случаи и с чем они связаны?
— Мне кажется, такие случаи больше отражают проблемы профессионального характера, нежели проблемы трудовых отношений. В данном случае Минздрав не признавал ту методику лечения, которую практиковал Михаил Каабак. Но само увольнение было обосновано тем, что в центре нет для данного врача вакантной ставки. То есть по форме это трудовой конфликт, но по содержанию — производственный. Другое дело, что этот случай снова поднимает вопрос о качестве руководителей в системе здравоохранения, что имеет отношение к социально-трудовой сфере.
— За последние месяцы мы стали свидетелями уголовных преследований медиков. Некоторые из них ваш профсоюз называет необоснованными и выступает против. Где грань между обоснованными и необоснованными? Например, Надежду Гузнищеву, ижевского врача-инфекциониста, обвиняют в смерти пациента. Прокурор требует для нее наказание в виде двух лет и шести месяцев в колонии общего режима. Это обоснованно или нет?
— Мы изучаем каждый случай. Нельзя исключать, что в каких-то случаях имеет место халатность и пренебрежение к своим обязанностям. И не всегда мы готовы вставать на сторону врача. Но что касается случая в Ижевске, о котором вы упоминаете, то после того, как мы изучили это дело, стало ясно, что это трагичное стечение обстоятельств, связанное с несовершенством организации медицинской помощи детям. Это могло произойти в любом регионе с кем угодно. Единственное, в чем виновата Надежда Гузнищева, — она не позаботилась взять письменный отказ мамы ребенка от госпитализации. Но, даже с учетом этого, стоит обратить внимание, что это был единственный визит ребенка к этому врачу, ранее она его не видела. Изначально он наблюдался в другой поликлинике, и почему-то там не был сделан рентген. Если уж мы ищем виноватых, то возникает вопрос, как наблюдался и обследовался ребенок в той поликлинике, к которой был прикреплен. Мы полагаем, что в данном случае просто назначили стрелочника, пытаясь скрыть недостатки работы другого медицинского учреждения.
Есть и другие случаи. Например, врач Ирина Козлова виновата лишь в том, что поставила подпись в медкарте. Она работала в поликлинике и никаким образом не относилась к стационару, но добровольно ассистировала операции, участвовала в консилиуме, и ее избрали жертвой только за подпись в медицинском документе. Это есть чисто бюрократическая зацепка для того, чтобы осудить и посадить человека. Она как раз приняла деятельное участие в судьбе ребенка, хотя могла бы просто отказаться.
У меня создается впечатление, что все это результат некой заказной кампании, смысл которой найти стрелочников и удовлетворить недовольство граждан по поводу плохого качества медицины. Дескать, власть работает, наказывает плохих медиков и люди довольны. Но причины проблем нашей системы здравоохранения глубже. При этом никто не отменял такое понятие, как врачебная ошибка. Это не то же самое, что халатность. Человеческий организм сложный, и современное состояние науки не всегда позволяет сделать правильное решение.
— Как вы оцениваете предложение Следственного комитета повысить ответственность медиков за врачебные ошибки? В данном органе считают, что медики уходят от ответственности: их дела переквалифицируются на более легкие статьи, затем следует прекращение дел за истечением сроков давности и реальное наказание так и не наступает.
— С этим наш профсоюз категорически не согласен. Эти заявления от Следственного комитета или прокуратуры производят впечатление кампанейщины. Если этому позволить происходить, то реальность будет подвергаться субъективному искажению в угоду выставленным целевым показателям: если стоит задача возбуждать больше уголовных дел, будут возбуждать больше. К отстаиванию интересов пациентов это не имеет никакого отношения.
— Каков ваш прогноз на 2020 год: акции протеста будут расти?
— Уверен, что протестные настроения медиков будут сохраняться, как и потребность в самоорганизации. Каждый день к нам обращаются медицинские работники из самых разных регионов страны, каждую неделю мы создаем новые первичные организации. Ситуация в стране накалена. Мы видим задачу, чтобы в следующем году сформулировать основные требования медицинских работников и воплотить их в ряд законодательных инициатив. Для этого необходимо выработать консолидированную позицию медицинского сообщества. Эта позиция должна быть предъявлена властям, и, возможно, в этом случае они проведут намеченные изменения более быстро и грамотно.
