Врач одной из подстанций волгоградской скорой помощи на условиях анонимности рассказал, почему старается не попадать на вызовы с температурой, что ему положены только 162 рубля за час прямого контакта с пациентом с подозрением на коронавирус, а также о том, что общие бригады сейчас работают больше специализированных, но при этом не имеют ни средств защиты, ни доплат.

Его полный рассказ – в материале «v1.ru».

— До недавнего времени скорая помощь работала исходя из категории срочности вызовов, — рассказывает собеседник. — Степень срочности определял диспетчер в зависимости от того, какую информацию передал ему человек, вызывающий бригаду. Далее вызов передается на соответствующую подстанцию, и уже там диспетчер решает, насколько приоритетен этот вызов по сравнению с другими. К сожалению, наша скорая помощь имеет определенную нехватку ресурсов. Поэтому может быть и так, что к моменту поступления вызова все бригады будут заняты. Поэтому вызов попадает в очередь. Безусловный приоритет — вызовы на чрезвычайные ситуации, ДТП, взрывы, пожары, ранения, инфаркты, внезапные потери сознания, судороги. Там, где более-менее ясно, что без экстренной помощи человек умрет или станет инвалидом. Есть вызовы менее срочные — повышение давления, обострение старой травмы. Примерно в эту же категорию попадают и вызовы к людям с температурой — человеку с симптомами ОРЗ, который при прочих равных условиях вполне может обратиться в поликлинику. Бывало и такое, что в приеме этих вызовов просто отказывали, предлагая обратиться в поликлинику. Это находится в компетенции диспетчера. Но даже если этот вызов приняли, очередь до него может дойти очень нескоро.

На скорой есть градация — экстренные вызовы и вызовы неотложные. В случае экстренного вызова бригада должна доехать за 20 минут. И это основной показатель работы скорой. Доезд на вызовы неотложные, когда бригада может приехать и через несколько часов, как я знаю, не учитывается. Но сейчас ситуация немного поменялась. Пришла инфекция, которая может протекать как ОРВИ и вызвать осложнение до летального исхода. Исходя из этого повышенного внимания немного сдвигается и приоритет вызова. Да, он так же останется вызовом неотложным, но если поступят одновременно два вызова — один к человеку на улице без сознания и второй — к человеку с температурой, то даже в нынешних условиях к человеку без сознания бригада поедет быстрее. Но если поступят вызовы с жалобой на головную боль и на температуру, то приоритет отдадут температурящему. Но никогда бригада не поедет в первую очередь на температуру. Никогда.

— С марта, когда начали уделять более пристальное внимание пациентам с температурой, руководство озадачилось обеспечением безопасности сотрудников, — продолжает врач. — На каждую подстанцию выделили по одному автомобилю. Не бригаду — а именно автомобиль. Точно такую же карету скорой помощи, как и все остальные, за тем лишь исключением, что внутри она была завешана пленкой для ускорения обработки после вызова. Машина стояла на территории подстанции, и когда поступал вызов, где мог находиться инфицированный или контактный пациент, бригада возвращалась на подстанцию, одевалась в защитные костюмы, меняла автомобиль и выезжала на вызов. Затем бригада возвращалась, разоблачалась, меняла машину и ехала работать дальше. На своей машине. Но сложность этого способа в том, что все Mercedes, на которых работают бригады, в аренде у частной организации. Водители — тоже. А дополнительные машины, выделенные для пациентов с коронавирусом, принадлежат станции скорой помощи. И никто не может посадить водителя чужой организации на другую машину. Поэтому, какой придумали выход из ситуации? В городе есть шесть машин станции скорой медицинской помощи. Четыре реанимобиля и две спецбригады психиатрической помощи. Эти водители могли пересаживаться на спецмашины, и иногда получалось так, что спецбригада оставалась без машины только потому, что водитель уехал к пациенту с коронавирусом. Не будем говорить о том, что эти постоянные перегрузки — неудобно. Это занимает время, которого может не быть у пациента.

Спустя примерно две недели было принято решение о создании отдельной подстанции, работающей только с коронавирусом. Да, работники этой подстанции контактируют между собой, но риск распространения болезни минимален — в пределах одной подстанции. Но при этом три машины есть в Кировском районе и одна — в Тракторозаводском. На обычной подстанции. Понимаете? С этого момента смысл в предотвращении распространения инфекции исчезает начисто, а риск заразить крупную подстанцию увеличивается в разы. Но при этом подстанция Кировского района перестала обслуживать свои вызовы. Но люди-то от этого болеть не перестали. Поэтому пациентов поделили между собой подстанции в Красноармейском и Советском районах.

Есть нормы по обеспечению населения бригадами скорой помощи. Одна машина должна приходиться на 10 тысяч населения. Нормы специально устанавливались таким образом, чтобы при поступлении экстренного вызова всегда была свободная машина. Но в России есть всего два города, где эти нормативы не действуют — Волгоград и Сочи. В силу своей длины. Да, Кировский район небольшой по численности населения, но при этом он один из самых протяженных. И до него нужно еще доехать из Красноармейского или из Советского. Следовательно, дополнительная нагрузка на подстанции, которых не хватает для обслуживания своего района.

— Сейчас в СМИ очень широко освещается вопрос оплаты труда медработников. Пишут, что врачей завалили деньгами. Что будут платить даже тем, кто контактирует с потенциально зараженными. В реальности все немного не так. Есть два постановления губернатора Волгоградской области. Первое касается работников стационаров, работающих с уже подтвержденными диагнозами. Мы же, врачи скорой, объективно не можем поставить диагноз, можем только заподозрить. Единственное исключение — медперевозка человека с подтвержденным диагнозом из одной больницы в другую. Это единственный возможный случай подтвержденного контакта. Но это, опять же, делают спецбригады.

Но представьте себе, какой пласт пациентов с симптомами простуды, но у которых нет подтверждения COVID-19. С этими пациентами приходится контактировать всем. Спецбригады, «заточенные» под перевозку пациентов с инфекцией, выезжают либо на перевозку, либо когда информация, которую сообщает человек при вызове скорой, позволяет отнести его к группе риска. Если этого нет, то с большой вероятностью помогать такому человеку поедет обычная бригада. И вот второе постановление как раз регламентирует оплату труда тем, кто контактирует с потенциально зараженными. И там уже, во-первых, совсем другие суммы, а во-вторых, оплата идет за фактически отработанное с подозрительным пациентом время. Если доктор все свое рабочее время проводил с такими пациентами — он получит около 22 тысяч рублей. Но это просто невозможно. Объясню, почему. Любая простуда у нас сейчас воспринимается как коронавирус. Получил вызов — время контакта пошло. Вызов закрыл — время остановилось. Я ради интереса посчитал и выяснил, что доплата за риск — 162 рубля за час контакта. Смешно. Но самое что интересное — это постановление подразумевает денежные выплаты и работникам немедицинских специальностей, которые задействованы в разрешении ситуации с коронавирусом и работают в усиленном режиме. Определения «усиленный режим» для врача я так и не смог найти. Да, есть усиленный режим для полиции, когда на улицы выходит больше людей. Но медики и так работают кто на полторы ставки, кто на две. Просто потому, что денег, получаемых за работу на одну ставку, элементарно не хватает на жизнь. А усиленный режим — это как? Работать на три ставки?

— Бригады, заточенные под COVID-19, выезжают в полной экипировке — респиратор, костюм, маска, две пары перчаток. Нам же при получении вызова с температурой положено использовать другие средства защиты. Нам дадут респиратор, очки, хирургический костюм. Но класс и степень защиты на порядок ниже, чем у специализированной бригады. Получается вообще забавно. У врачей прибавилось нагрузки, поскольку люди болеют не только коронавирусом, при этом у них нет костюмов, которые могли бы защитить их от вируса, и плюс к этому они фактически лишены компенсации. Несмотря на то, что мы также контактируем с потенциально зараженными пациентами. Да, в костюме работать тяжело, но это, во-первых, защита, во-вторых, бригада за это получит компенсацию. У нас же — дополнительная нагрузка, как следствие — уменьшение времени на отдых, снижение иммунитета и повышение риска заразиться.

— Я знаю, что в прошедшую смену водителя машины реанимации из Красноармейского района забрали для работы на спецподстанции Кировского района. Утром он вернулся и рассказал, что действительно подстанцию в Ворошиловском районе планируют переоборудовать по типу Кировской. Но эта информация полуофициальная, подтверждения ее у меня нет. Но реально — количество пациентов с высоким риском инфицирования коронавирусом увеличивается. Сейчас работают три бригады на юге и одна на севере Волгограда. Центр, Дзержинский районы не закрыты. Видимо, поэтому и пытаются переоборудовать подстанцию Ворошиловского района. Но это — мои догадки, однозначно подтвердить или опровергнуть информацию о перепрофилировании я не могу. Мы задавали уже похожие вопросы руководству — но они пока остались без ответа. По рекомендациям Минздрава, все, у кого есть симптомы простуды, должны потенциально рассматриваться как пациенты с коронавирусной инфекцией. Но почему на эти вызовы должны ездить мы? Ведь мы все общаемся между собой, знаем реальную нагрузку. Машины с Кировской подстанции за день могут не выехать ни разу. Да, понимаю, что если начнется пик заболеваемости, то им не позавидуешь. Но конкретно сейчас нагрузка на них резко снижена. Да, работают в костюмах, да, есть риск заразиться, да, они получат за это компенсацию. Но мы — мы работаем без средств защиты, работаем больше — и за это не получим ничего. Я очень надеюсь, что всех температурящих больных будут отдавать бригадам с лучшей экипировкой. Я не гонюсь за выплатами, я просто не хочу принести домой эту заразу, и я готов заведомо не попадать на такие вызовы, не получить компенсационных выплат, чем получить эти выплаты, рискуя здоровьем своей семьи.