Эксперты Фонда профилактики рака сообщили об ужаснувших их результатах конкурсных испытаний кандидатов в проект Высшая школа онкологии (ВШО). Более-менее удовлетворительно с заданиями второго этапа справились только 15 человек из 222.

Большинство соискателей не смогли дать правильные ответы даже на самые простые вопросы по неотложной медицинской помощи. Или отвечали так, что возникало обоснованное сомнение в их способности работать с реальными пациентами, рассказал порталу Medvestnik.ru исполнительный директор Фонда профилактики рака Илья Фоминцев.

Вопрос на засыпку

Накануне организаторы пообщались по видеосвязи с примерно 50 лучшими конкурсантами. Многие из них утверждали, что углубленно изучали онкологию, поскольку хотят работать именно в этой области медицины. И тут Ростислав Павлов (один из 9 стипендиатов ВШО прошлого года) внезапно задал простейший вопрос: чем отличается саркома от рака. «Мы не ждали знания глубин молекулярной биологии. Но на этом вопросе засыпался первый же человек. Я был так фраппирован, что стал задавать его всем, и еще около 25 человек не знали ответа. Говорили, например, что саркома – это опухоль мягких тканей, а злокачественные опухоли кости – это рак, потому что кость – не мягкая ткань. Лучшие 50! Из 350», – удивляется Илья Фоминцев.

Еще один из конкурсантов при решении задачи по выведению пациента из состояния фибрилляции желудочков сердца вместо реанимационных мероприятий предложил общий анализ мочи. «То есть мы увидели, что это люди, которых на самом деле просто нельзя допускать до пациентов, при том, что половина из них – интерны или ординаторы первого года, а другие – студенты шестого курса. Но по уровню знаний они даже до медсестры не дотягивают, несмотря на средний балл 4,5 и всяческие дипломы за победы в каких-то там олимпиадах и прочие достижения», – сетует Илья Фоминцев.

Он уверяет: от соискателей не требовали демонстрации узких, специализированных знаний. В тест были включены только задачи на базовые клинические знания, которыми в принципе должен владеть любой врач. Вопросы по онкологии не включались просто по той причине, что без пяти минут врачи идут этой самой онкологии учиться. Как правило, не соответствовал заявляемому в анкетах и уровень знания английского языка.

Формализм – налицо

По мнению организаторов, подобная история – отличная иллюстрация реального качества медицинского образования в России. А также в странах бывшего постсоветского пространства, ведь 20% участников конкурса – жители бывших советских республик. «Но они же не виноваты, просто их так научили. Налицо формализм в подходах к обучению, причем если кто-то думает, что где-нибудь в Таджикистане образование хуже, то это не так, оно такое же», – уверяет Илья Фоминцев.

Мало того, что сами задания были несложными, не контролировалась также «помощь, друзей, родственников, гугла». Тогда как, например, американский экзамен USMLE сдается под камерами в специальных центрах. И задания там несопоставимо сложнее. «То есть мы создали им зефирные условия, и они не смогли ничего сделать», – констатируют организаторы.

Сами участники тоже подтверждают, что задания сложными не были. «Задачи составлены очень хорошо, нет ничего лишнего, правда, поэтому немного сложно выбрать 4 заболевания. Больше затруднений вызвала и отняла времени тактика – вроде бы знаешь, что делать, но возникает вопрос, что именно делать в первую очередь. С нетерпением жду разбора ошибок», – высказалась одна из участниц тестирования Ольга Маторина.

В итоге для участия в третьем туре отобраны действительно качественно подготовленные 20 человек, из которых в ВШО окажутся 8 или 9 соискателей. По итогам конкурса они получают полностью оплаченное обучение в ординатуре НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова по специальности «онколог», множество дополнительных курсов и гарантированное трудоустройство по специальности по окончании обучения.

С тем, что качество отечественного медицинского образования надо улучшать по многим позициям, ранее соглашались многие эксперты. «Во Франции, чтобы работать в больнице просто практикующим врачом, нужно после пяти лет медицинской школы пройти четыре года интернатуры и год отработать в лаборатории. У нас, как известно, достаточно окончить институт, отучиться год в интернатуре и работать с ответственностью за больного. Поэтому медицинское образование у нас очень формальное, основано на старых учебниках, и, кроме того, отсутствует непосредственная работа с пациентами и на всяких симуляционных тренажерах, что очень важно, в том числе для оказания медицинской неотложной помощи», – подтвердил порталу Medvestnik.ru заместитель директора Федерального центра детской гематологии, онкологии и иммунологии Алексей Масчан. В качестве примера он привел собственный центр, указав, что на протяжении последних 15 лет из 15 соискателей, выпускников ординатуры, по качеству подготовки на работу в детской онкологии могут претендовать в лучшем случае двое, практически нет свободного владения английским языком. При этом Минздрав почему-то продолжает идти по пути сокращения длительности последипломной подготовки, а не наоборот.

Автор: Татьяна Бескаравайная, medvestnik.ru

Как сообщалось ранее, откровенный разговор с членом-корреспондентом РАН, главным урологом Минздрава Дмитрием Пушкарем на самую, пожалуй, больную для современной российской медицины тему — об уровне профессионализма «лечащих кадров». Подробнее читайте: «Не может быть великой страны с больной медициной».