На самые распространённые обывательские вопросы о профессии кардиохирурга Youtube-каналу “Жиза” отвечает молодой специалист Рахим Нургалиев.
- Вы боитесь крови?
Вообще нет и никогда не боялся, с детства. Ничего такого не было никогда, серьёзно. Даже когда сам впервые в жизни увидел пациента окровавленного, абсолютно никаких сильных эмоций у меня это не вызвало – просто волнение от того, что впервые это вижу перед собой, что-то вроде «наконец-то». Вообще у меня в семье медиков нет вообще. И первоначально мама не хотела, чтобы я пошел в медицину: прочила меня в экономисты, мечтала, чтобы я бизнесменом стал и так далее. Но я не хотел, не тянуло и всё. Мне нравилась биология, и я подумал: может, врачом стать? Причём сразу кардиохирургом. Я вообще не понимал, что это за специальность: знал, что этот человек работает с сердцем, и всё. А о том, что из себя это представляет, вообще ничего не знал. Но именно с самого начала я хотел быть именно кардиохирургом и ни разу направление не менял. Так и иду по этому пути.
- О чём вы думаете во время операции?
Ни о чём вообще не думаю. Захожу в предоперационный блок, здороваюсь с медсёстрами… Пациент уже, как правило, на столе, его уже готовит анестезиолог – вроде бы можно начинать операцию. Я звоню старшему хирургу и тоже говорю, что можно подниматься и начинать. Мне отвечают – «Ну давай, начинай обрабатывать пациента и мойся». Я подхожу к нашей, скажем так, «мойке», мою руки в три этапа, смотрю в зеркало. В этот момент нет вообще никакого беспокойства – чистое спокойствие, никаких лишних мыслей. Помылся, захожу в оперблок. Операционная сестра мне уже приготовила халат, я просовываю в рукава руки, надеваю перчатки… Все же видели, как фильмах это происходит? Вот в реальности почти то же самое, хотя в медицинских сериалах порой очень много ошибок допускают. Итак, захожу, начинаю обрабатывать пациента, в этот момент приходит старший хирург и мы начинаем вместе оперировать. И ни о чём я не думаю помимо того, что есть сейчас вот эта операция. Разве что думаю, какой будет следующий шаг, хотя очень многое происходит на автомате. Например, операция заканчивается, надо закрывать кожу. В общем, никаких мыслей нет. В операционной играет музыка, она у нас находится на последнем этаже, из окон открывается шикарный вид на всю Москву. И ты просто кайфуешь. Особенно если всё происходит вечером, все операции заканчиваются – и тогда ты думаешь о том, как всё круто и здорово и ты молодец. Обрабатываешь последний раз пациента, «заклеиваешь» его, снимаешь перчатки и халат. Конечно, усталость накидывается, но, хоть ты и устал, ты счастлив. Говоришь всем «спасибо» и «до завтра» и выходишь из операционной. Чистый кайф!
- Вы пробовали наркоз?
В детстве, в 13 или 14 лет, я сломал руку. Причём перелом был не сильно серьёзный, с вывихом, но мне почему-то врач захотела сделать общий наркоз. Ну, вот тогда я и почувствовал, что это такое. Правда, это был не тот наркоз, который мы используем в операционной – скорей всего, мне ввели пропофол, и я отключился на несколько минут. Помню разговор, как врач попросил медсестру налить чего-то там… Ну вот такие воспоминания. Как-то расплывчато всё. Мне ввели, я уснул, просыпаюсь в лифте, не понимаю, что происходит, вижу голову медсестры – и опять спать. Вот так я и попробовал это на себе. С тех пор ни разу не приходилось и, надеюсь, не придётся.
- Скальпель, зажим – что дальше?
Скальпель – да, но не зажим. Зажим-то зачем? Берёшь скальпель, спрашиваешь анестезиологов, можно ли делать разрез. Они разрешили – разрезаешь. Потом проходишься коагулятором, потому что у кожи и подкожно-жировой клетчатки есть мелкие сосуды и нужно избежать кровотечения. Так что никакого зажима. Правда, многое зависит от того, где делается операция – на груди или на ноге. Если на ноге, то зажим используется – если сосуд крупный, зажим надо положить, перевязать, а потом снять.
- Обязательно ли мыть руки?
Обязательно, причём в три этапа. Сначала мылом: по локоть, потом по предплечье, потом полностью ладонь. И после этого точно также, в три этапа, наносишь антисептик и только после этого надеваешь чистый халат и перчатки. Так что всё это делать обязательно, нормы такие. Иначе можно занести заражение – либо пациенту, либо себе. Особенно если, например, перчатка порвётся, а пациент с гепатитом. Мне коллеги рассказывали об одном похожем случае. Один врач-гепатолог оперировал пациента, порвалась перчатка, она задел иглой свой палец и на вторые сутки пожелтел. Так что здесь шутки плохи, надо быть аккуратными. Мы в любом случае оперируем всех, но, если пациент «серьёзный», можно и две перчатки надеть. Так безопасней.
- Почему у всех хирургов волосатые руки?
У меня нет! Может, я еще слишком молод? Конечно, в основном все хирурги – такие крупные, большие мужики. У меня старшие коллеги такие, а я ещё маленький. А ещё у них у всех, если можно так сказать, пузо есть – у кого-то больше, у кого-то меньше. Я иногда стою за операционным столом, наблюдаю, как старшие хирурги оперируют и обращаю внимание: люди стоят, расслабленные, потому что стоять долго, у всех животы видно. И у меня расти начинает! Я хожу на тренировки, нечасто, пару раз в неделю, потому что это разгружает от усталости после операций. Но вот живот расти начал… И вчера коллега сказал – слушай, это у тебя авторитет растёт! Вот так хирурги и ценятся.
- Можно ли пришить голову?
Был такой великий хирург по фамилии Демихов. Вот он проводил опыты по пересадке головы собакам. Был у него знаменитый опыт, когда он пришил голову собаке и она прожила какое-то время после этого. С тех пор люди периодически пытаются делать такие операции. Многие, может быть, слышали про итальянского нейрохирурга, который пытался голову пересадить. Чем кончилось – не знаю, не читал. Наверное, ничего не вышло – если бы получилось, наверняка информация бы пошла по всему миру. Но вернусь к Демихову. Он делал действительно классные вещи. Благодаря ему и его технике, например, появилась пересадка сердца. Правда, первым сердце пересадил не он, а африканский хирург, который приезжал в Москву и учился у Демихова. Так что этому африканцу вся слава и досталась, хотя он всегда называл Демихова своим учителем. Но Демихов умер не столь известным, прожив жизнь довольно скромно и тихо. А по поводу головы… Может, в будущем и смогут пересадить. Время покажет.
- Куда наложить тугой жгут, если кровь идёт из головы?
В этом случае, а также если кровь идёт из шеи, надо срочно оперировать, сосудистые хирурги должны оперативно в дело включаться. На короткое время может помочь тугой жгут на руке. Но подобные ситуации в принципе очень опасны, и лучше их вообще не допускать.
- Можете ли прооперировать самого себя?
Я же кардиохирург… Наверное, нет. Очень много сил нужно, чтоб сначала раскрыть грудную клетку, потом соединить. Шунтирование себе точно не смог бы сам сделать. Максимум – зашил бы себе кожу на руке или ноге, если бы у меня были стерильные инструменты. Не больше. Да больше и не нужно, потому что врач должен сам следить за раной, за операционным полем, исправлять различные дефекты.
- Коньяк или конфеты?
Конфеты. Я не люблю коньяк. Хотя так и к сахарному диабету можно прийти, я ем очень много сладкого. Может, это от возраста зависит. Старшие коллеги наверняка предпочтут коньяк – хороший, дорогой, премиальный.
Как сообщалось ранее, заведующий детским кардиохирургическим отделением 38-летний Алексей Ильин ушел из Федерального центра сердечно-сосудистой хирургии (ФЦССХ) в Красноярске. Подробнее читайте: “Оперировать в таких условиях неприемлемо”: российский кардиохирург уехал из страны.
