Помочь ускорить восполнение дефицита медицинских кадров можно за счёт привлечения в госструктуры врачей, ушедших в частный сектор и докторов, вышедших на пенсию.
Такое мнение высказал гендиректор Национального медицинского исследовательского центра радиологии Минздрава, академик РАН Андрей Каприн.
Также стране нужен закон, который разрешит ускоренную процедуру регистрации онкологических препаратов.
— Президент поставил задачу создать общенациональную программу по борьбе с онкологическими заболеваниями. Что возьмут за ее основу, в какие сроки она должна быть создана?
— Вектор обозначил президент. Он сказал о доступности лечения для населения. Значит, мы будем выстраивать маршрутизацию пациентов. Заявил о кадрах — мы разработаем программы в вузах. Уже готов курс настороженности к онкозаболеваниям для врачей первичного звена (в поликлиниках. — прим. ред.).
Президент сказал о выявлении онкологических заболеваний на ранней стадии. Значит, будем уточнять регламенты обследования.
Обеспечение лекарственными препаратами и научное обоснование программ — это задание для Национального медицинского исследовательского центра.
Еще президент говорил о тиражировании нашего опыта в регионы, о телемедицине. Мы этим занимаемся, но надо усиливать и систематизировать работу.
— Уже стартовала работа над программой?
— Да, собираются рабочие группы. Министр здравоохранения Вероника Скворцова лично возглавила междисциплинарную группу, в которую вошли свыше 30 наиболее востребованных институтов и специалистов. Я тоже удостоился этой чести.
— Когда будут первые результаты?
— Это долгосрочные инвестиции, они выстрелят минимум через пять лет. Вероятнее всего, в связи с усилением работы мы начнем выявлять очень большое число заболевших, в разы больше, чем сейчас. Сегодня в год мы ставим на учет почти 600 тыс. человек. Увеличение этого показателя будет хорошим признаком — мы перевесим долю обнаружения болезни на первой-второй стадиях против третьей и четвертой, когда возможность эффективного лечения снижается в несколько раз. Сейчас этот баланс на уровне 50 на 50.
Дальше нам потребуются колоссальные мощности по лечению онкологии. Их надо наращивать два-три года, особенно в ядерной медицине. Есть готовая аппаратура, в том числе импортная, но чтобы построить радиологический каньон (специально защищенное место, где располагают аппаратуру для уничтожения опухолей. — «Известия»), нужно год-полтора.
На внедрение новых лекарств потребуется полтора-два года. Нужно принять закон, который разрешит ускоренную процедуру регистрации онкологических препаратов. На его разработку тоже уйдет минимум полгода.
Национальная программа по онкологии — долгосрочная, но необходимая инвестиция. Во всех странах так. Это тяжелая, большая, интересная для специалистов и важная для страны работа.
— Сколько на нее нужно времени по вашим прогнозам?
— Всю жизнь положить надо. Но канву программы за полгода, думаю, сделаем.
— Финансирование уже выделяется?
— Пока нет. Сначала пишется программа, защищается, а потом выделяются средства. Это обычная практика всех стран.
— К вопросу о ранней диагностике: не только онкологи, но и другие специалисты возлагают большую ответственность на первичное звено. Можно ли рассчитывать на поликлиники, учитывая, что там не хватает кадров, кадрам не хватает образования, а на прием каждого пациента отводится меньше 15 минут?
— Мы ничего не сможем сделать без первичного звена. Не хлынут же пациенты сразу в онкологические диспансеры — те захлебнутся.
Ответственность за обучение мы собираемся перенести на специалистов. Врачи из онкологических диспансеров возглавят образовательные программы. Там работает много людей пожилого возраста, которые уже не могут оперировать или стоять у радиологического аппарата. Можно и нужно воспользоваться их опытом. Мы хотим «мобилизовать» пенсионеров-онкологов. Многие придут работать, обучать врачей из поликлиник.
— Объявите мобилизацию онкологов?
— Да. И призовем не только пенсионеров, но и тех, кто ушел в частный сектор. Если мы начнем закупать современную технику, радиологи захотят вернуться из частных центров, потому что там нагрузка не такая «наукоемкая». А многие врачи хотят заниматься наукой. Радиолог, радиотерапевт — человек, привязанный к аппарату. Мы поставили протонный ускоритель (для облучения опухолей. — «Известия») в Обнинске, туда человек шесть пришли из частных структур города.
— Что еще вы хотите предложить для облегчения работы врачей в поликлиниках?
— По каждому из заболеваний мы напишем анкеты и для них, и для пациентов. Это международный опыт. Опросник, помогающий понять, есть ли риск онкозаболеваний, можно раздавать пациентам в очереди.
Мы хотим максимально упростить задачу для врачей. Вплоть до выпуска карманного справочника по основным нозологиям. Нам также придется быстро их обучить программе международного скрининга на шесть локализаций: это молочная железа, шейка матки, простата, кожа, прямая кишка, легкие.
Но ввести этот скрининг повсеместно мы сразу не сможем. Ни одна страна не выдержит такой нагрузки. В целях экономии специалисты, занимающиеся канцер-регистром (учетом пациентов со злокачественными новообразованиями. — «Известия»), оценят число заболевших в том или ином регионе и составят программу регион-ориентированного подхода. То есть определят, по каким нозологиям преобладает заболеваемость в субъекте.
Там мы введем определенный скрининг и посмотрим, растет ли выявляемость. Если да — продолжим скрининг. Если нет — будем разбираться, что мешает выявлению онкозаболеваний на ранней стадии.
— Шаги, которые вы сейчас назвали, — это то, что будете предлагать на рабочей группе?
— Это часть. Еще федеральные центры должны стремиться, чтобы онкопомощь для всех превратилась в онкопомощь для каждого. Важна разработка индивидуальных программ лечения, с учетом генетических особенностей пациента. Это большая и научная, и организационная задача.
— У нас в стране явно не хватает возможностей по оказанию высокотехнологичной помощи. Какие шаги для решения этой проблемы вы предложите внести в национальную программу? Государственно-частное партнерство, план по строительству госцентров?
— И то, и другое. Но частные центры не должны быть в отрыве от госклиник. Их нельзя строить бесконтрольно. Только специалисты знают, сколько их нужно на каждый регион, как он обеспечен кадрами. Нужно регулирование, чтобы не вкладывать силы и средства туда, откуда они не вернутся.
— Чего больше всего не хватает в высокотехнологичной помощи?
— Линейных ускорителей для лучевой терапии. Сейчас их порядка 140 единиц, и они все импортные, по 300–350 млн рублей. А нужно 250–300 единиц. Нам не хватает около 70 брахитерапевтических машин, протонных ускорителей — сейчас в медицинских центрах их только два, а нужно минимум 10–12, а оптимально — до 20–30 штук. Гамма-ножей в стране всего шесть, из них четыре работающих. А необходимо 350.
Больше всего не хватает собственного производства этой техники. Пока мы вообще ничего не производим из таких серьезных аппаратов. Мы не сделали ни одного линейного ускорителя, компьютерного томографа. У нас пока нет ни диагностической, ни лечебной техники.
Первую экспериментальную установку — ускорительный комплекс для фотонной лучевой терапии на основе отечественных инновационных разработок — делаем сейчас по гранту. В Обнинске уже начали строить под него каньон. Создание комплекса «под ключ», со всем необходимым набором устройств для дозиметрии, планирования облучения, его верификации, а также программы непрерывной сервисной поддержки, является одной из самых насущных потребностей российской радиотерапевтической службы. Ускоритель придет на смену действующим импортным машинам, которые сегодня в основном составляют парк региональных онкоцентров.
Необходимо уже сегодня начинать учить кадры. Ведь за два-три года мы поставим технику, и на ней кому-то надо будет работать. А кто поедет работать на линейный ускоритель в регион, если он не живет там? Нужно, чтобы на национальные центры легла нагрузка по обучению, по распределению специалистов по регионам с обязательной отчетностью, как выучили. Нужна социальная программа, чтобы люди вернулись домой после обучения в Москве.
— В учебных заведениях хватает преподавателей и кафедр, чтобы обучить необходимое число специалистов?
— Для студентов преподавателей хватает. Но нам нужно обучать зрелых радиологов работать на современных машинах. Чтобы они могли приехать на переподготовку из любого региона. Если мы хотим исполнить национальную программу, в сентябре уже должны принять людей. Надо увеличить число преподавателей, в вузы поставить современные машины, чтобы учить не на рухляди.
Вы спрашиваете, быстро ли это делается. Без кадров не быстро. Если бы была скамейка запасных, мы бы сказали: «Завтра начинаем национальную программу». Все со скамейки встали и «вышли на лед». У нас же она пока вообще пустая. Радиофизиков не хватает — есть четверть от положенного, их толком никто не выпускает. Операторов нет. Онкоморфологов в стране только 68% от необходимого числа. Мы хотим предложить очень интересную программу дистанционного анализа предметных стекол с биоматериалом (проб новообразования. — «Известия»), уже придумали примерно, как это сделать, посмотрели опыт других стран. Но нужны кадры. Кадровая задача станет в национальной программе первоочередной.
Источник: Известия
Как сообщалось ранее, президент России Владимир Путин подписал указ «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». Подробнее читайте: “Защита пациентов и дефицит кадров”: поручения Путина в новых майских указах.
