Молодые врачи 27-летняя Надежда Александрова и 25-летний Андрей Лизунов рассказали изданию e1.ru о том, почему они пришли на работу в екатеринбургский хоспис и чем работа в паллиативе отличается от других отделений.

«Наверное, роль в том, что я пошла в онкологию, сыграла мамина болезнь. Когда я училась на 5–6-м курсе, у нее обнаружили новообразование, она прошла лечение, достигла ремиссии. Тогда ей было 42 года, сейчас 46, все нормально, слава богу. Мама 27 лет проработала в реанимации, и, смотря на нее, я тоже хотела пойти в медицину. Поступила, отучилась 6 лет на педиатрическом факультете. Я детский врач по первой специальности, но работать с детьми никогда не хотела», – рассказала Надежда Александрова.

В паллиативную помощь она попала случайно, не собиралась связывать с ней жизнь, так как мечтала пойти в радиологию.

«Каждый ординатор по месяцу изучает разные направления — общую онкологию, маммологию, онкологию головы и шеи и так далее. И вот приходит время, когда надо идти в паллиативную помощь, я, естественно, не хочу. Мне страшно было, если честно, потому что здесь все инкурабельные (неизлечимые), тяжелые пациенты. Я даже осталась подольше в другом отделении, но потом мне позвонили, сказали: «Ты что, хочешь, чтобы тебя отчислили?». И я пришла сюда, начала работать — и задержалась на 4 месяца, понравилось. Официально, не считая ординатуры, я работаю здесь год.

Молодые пациенты здесь есть, но их не так много. Но, к сожалению, бывают. Самая молодая пациентка у меня была 25 лет. Я это понимаю [что пациенты, которые лежат в паллиативном отделении, находятся в финале жизни], но не принимаю близко к сердцу. Работа у меня остается на работе, после нее начинается личная жизнь: дом, быт, муж.

Недавно была такая ситуация: друг, с которым мы не общались два года, попросил встретиться. Оказалось, что у его мамы четвертая стадия рака, ее положили к нам. Конечно, иногда бывает шок, что такое может случиться с твоими близкими», – отметила врач.

Её направление — купирование тягостных симптомов, которые мешают пациенту жить: тошнота, рвота, в основном болевой синдром. Нужно подбирать обезболивание по определённой схеме и потом дома по этой же схеме его продолжать. Кроме онкологических больных бывают неврологические — люди, которым уже не показана реабилитация, вегетативные пациенты, после инсультов, например, в состоянии комы.

«В обычный рабочий день утром у нас линейка, где мы обсуждаем состояние пациентов, выписку, поступление. После 10 часов выписка пациентов, выписка справок и обход. У каждого врача есть определённые палаты. Я веду сейчас, так как один доктор в отпуске, около 20 пациентов, обычно 16–17. У каждого спрашиваю, что его беспокоит, корректирую назначения. Плюс 5 дежурств в месяц, обычно стараюсь брать два суточных и три ночных. Больше не беру, муж ворчит: «Я один дома, ты постоянно на работе, сколько можно»», – поделилась Надежда Александрова.

Она добавила, что в хосписе лежат разные люди: и благополучные, и нет.

«Недавно был бездомный мужчина, очень классный, мы много с ним общались. Какие-то мужчины взяли его к себе на работу то ли дворником, то ли кем, он у них работал и жил. И когда он попал к нам, эти люди достойно обеспечили ему последние минуты жизни — не оставляли, помогали, привозили всё нужное.

Пациенты уходят практически каждый день. Я стараюсь абстрагироваться. Да, я к ним хорошо отношусь, с душой, с добром, но стараюсь немного держаться на расстоянии. Если я буду каждого подпускать к себе… Мне кажется, это лишнее.

Но есть, конечно, те, к кому привязываюсь. У меня была пациентка, бабушка, которую я знала еще со времен работы в онкологическом кабинете в поликлинике в студенчестве. Она прошла лечение, наступила ремиссия, а через 2 года рецидив. Поступила к нам первый раз, купировали все тягостные симптомы, потом ухудшение, снова госпитализация. Бабушка год назад умерла, а с ее внуком мы до сих пор общаемся, поздравляем друг друга с праздниками», – заключила врач.

В свою очередь Андрей Лизунов рассказал, что в его семье не было врачей, он первый.

Только весной окончил ординатуру. Онкологию выбрал, потому что сталкивался с этим в семье и считает это перспективной работой.

«Долго не мог определиться, кем хочу стать, присматривался к хирургии, офтальмологии, а на 6-м курсе был цикл онкологии, и тогда понял, что это мое.

В паллиативе очень важно трепетное, внимательное отношение к больным, они у нас особенные. А я в целом добрый и отзывчивый человек, помогать людям мне нравится, и здесь это в полной мере можно и нужно делать. Это очень приятное чувство, что ты можешь обеспечить комфортную жизнь таким пациентам, облегчить последние месяцы, годы», – рассказал врач.

Он рассказал, что всю ординатуру проходил в онкодиспансере на Соболева, где большая часть пациентов – излечимые.

«Когда пришел сюда, очень долго не мог привыкнуть, что людям так или иначе закономерно становится все-таки хуже. То есть что бы ты ни делал, некоторые, к сожалению, нас покидают. Сначала думаешь, да что такое, вроде как я все делаю же… Но потом приходит понимание, что ты обеспечиваешь им достойный уход, достойную терапию, это выходит на первый план.

В нашем отделении беседам надо уделять больше внимания, чем в остальных, потому что большинство пациентов понимают тяжесть своего заболевания. Я стараюсь их поддержать, общаться. Может, в силу характера мне это дается очень легко, я от них выхожу с душевным спокойствием. Мы говорим об увлечениях, о семье, обсуждаем книги, они рассказывают, что смастерили на мастер-классах. Мы высказались, и нам обоим легко, то есть меня это не тяготит никак», – добавил Андрей Лизунов.

Он отметил, что родные сначала неоднозначно отнеслись к его выбору, а сейчас уже привыкли.

«Конечно, немножко переживают, что, возможно, для меня это тяжело, но я их успокаиваю, говорю, что я справляюсь, знаю, что делаю.

Я видел на своем опыте, как уходят онкобольные. Сначала бабушка, через год дедушка. Он до последнего шутил, общался с нами, большой у нас был молодец, боролся до последнего и радовался, что я выбрал именно эту область медицины», – заключил доктор.

Как сообщалось ранее, недавно в СМИ активно обсуждали инцидент, когда врач не стал реанимировать 86-летнюю пациентку и отключил её от аппарата ИВЛ. Возбуждено уголовное дело. Подробнее читайте: Реаниматолог: Родственникам проще купить водки, чем устроить умирающего в хоспис.