13 сентября в 10 часов по московскому времени впервые пройдёт прямая линия с министром здравоохранения Вероникой Скворцовой, в ходе которой медики и пациенты смогут озвучить наболевшие вопросы. Неизвестно, все ли мнения пропустит цензура, но врачи готовятся к событию заранее. Рассказы о проблемах, которыми работники медучреждений согласились поделиться лишь на условиях анонимности, опубликовал уральский новостной портал «Екатеринбург онлайн».
В частности, врачи говорят о рабочих днях, на смену которым приходят не выходные, а круглосуточные дежурства, об отсутствии вменяемых руководителей, ежедневных рисках попасть под уголовную статью и текучке кадров, которая приводит к самым страшным последствиям – смерти пациентов.
Сергей, врач городского перинатального центра в Екатеринбурге, работает около пяти лет:
— Самое главное — это вопрос зарплат и переработки. Сейчас у меня полторы ставки и, как врач высшей категории, я получаю около 65 тысяч рублей. Может быть, кто-то скажет, что это неплохо. Да, если бы это был обычный рабочий день: пришел с утра, сделал нужные операции, а вечером, как положено, ушел домой, к семье, к детям. Но у нас, например, бывает так: рабочий день с 8 до 16, после этого ночное дежурство. Во время ночного дежурства, если все спокойно, можно поспать. Но сейчас поток, очень много рожениц, если удастся поспать два-три часа за ночь, то это хорошо. После ночного дежурства, если на следующий день не выпала суббота или воскресенье, мы снова с 8 утра заступаем на работу. Конечно, усталость сказывается на внимании, уже тяжелее грамотно оценивать ситуацию.
В июне мы обратились в администрацию больницы, попросили вернуть нам дополнительный отпуск. Нам отказали. У анестезиологов, например, просто взяли и забрали факторы вредности, за которые дается дополнительный отпуск. А у них работа с инфицированным материалом (каждый год на операционный стол поступает не меньше 150 ВИЧ-инфицированных рожениц), плюс работа с химпрепаратами. Сейчас после всех скандалов в Нижнем Тагиле объявили, что хотят вернуть этот отпуск, но пока только на словах. Пару лет назад поменялся начальник реанимационного отделения, за это время девять человек ушло. Это врачи, сестры. Текучка очень большая — и в реанимации, и в акушерском отделении. Уходят, потому что устают от нагрузки, не могут сработаться с начальством из-за хамского отношения. А ведь уходят хорошие специалисты, 35–45 лет, это хороший возраст для врачей, когда есть опыт, силы и еще нет сильной усталости, выгорания. Мы обсуждали смерть молодой мамы в Нижних Сергах (у женщины после рождения ребенка при отделении плаценты были вырваны или выпали органы, она погибла, идет расследование уголовного дела. — Прим. ред.). Думаем, если бы рядом с той девушкой-врачом, которая только-только закончила институт, был врач с опытом, то трагедии бы не случилось.
Мы все работаем с риском попасть под уголовную статью. Контроль, конечно, нужен, но без перегибов. Хотя чаще всего врач расплачивается за организационные просчеты руководства. Приведу пример. У нас в стационаре далеко не везде, где проводят общую анестезию, стоят наркозно-дыхательные аппараты (ИВЛ). Это риск и нарушение приказов Минздрава. Если форс-мажор, то все может плохо кончиться. Да, в реанимации и в операционных палатах они есть, но по приказу должны быть везде, и в родовых тоже, если там проводится наркоз. Есть такое понятие — усталость дыхательного центра, более часа под наркозом (на самостоятельном дыхании, без аппарата) человек может перестать дышать, поэтому на этот случай и должен стоять аппарат. А один раз мы проводили операцию, спасали женщину, делали кесарево по срочным показаниям: отслойка плаценты, кровотечение. И у нас остановился аппарат ИВЛ! Хорошо, что дежурили два врача: прикатили из соседней операционной аппарат, спасли. После этого аппарат благополучно отправили в другой стационар. И там у врача во время операции он точно так же вырубился. Ему пришлось одному искать новый на замену. Для женщины все закончилось хорошо, но ребенок родился очень тяжелый. Врача обвинили, что он не протестировал аппарат. Если бы погибла женщина, то судили бы врача. Конечно, никто из начальства не признался бы, что они просто избавились от аппарата. Кроме как подставой для молодого врача это никак не назвать.
/arc-anglerfish-tgam-prod-tgam.s3.amazonaws.com/public/OE4Q4DQ2ORAARAQAKFPIFAENDM.jpg)
Я уверен, что, несмотря ни на что, мы — врачи перинатального центра — работаем добросовестно. Работа нравится. Все понимают, кто куда пришел. То, что в роддом опасно попадать в выходные или праздники, потому что врачи и акушерки празднуют, — это миф. Никакого спиртного в больнице нет. Я лично к пациенткам отношусь так, как хотел бы, чтобы в подобной ситуации относились к моей жене. Помогаем всем: и женщинам гастарбайтеров, которые прибыли к нам из аулов и совсем не говорят по-русски. К нам они специально прилетают рожать, потому что у нас бесплатно можно родить, получить профессиональную помощь. Никто с них никаких денег не берет, потом роддом как-то пытается получить хоть какую-то оплату через страховую компанию. Хотя это уже не наше дело — деньги считать, наше дело — помочь всем.
Артем Александрович, врач из городской больницы Каменска-Уральского:
— Я считаю, вся проблема в том, что нет компетентных руководителей, которые могут управлять такими большими больницами, как наша. Раньше она была разбита на поликлиники, стационар. Все объединили, получилась организация уровня Областной больницы, в подчинении 2000 человек, а руководитель у нас не того уровня. Сейчас всех докторов из поликлиники перевели в стационар, министру покажут отчет, что в стационаре снизилась нагрузка на врачей, покажут новые графики без переработки. Понимаете, врачи из поликлиники, которые ни разу в стационаре не были, начнут там дежурить. Тот же хирург, который не оперировал, окулист. А в самой поликлинике на 130 тысяч населения останется один хирург, один эндокринолог, один кардиолог, один врач дневного стационара. Терапевтов нет, только фельдшеры.
Попасть на прием к специалистам очень тяжело. На МРТ, единственный на всю больницу [аппарат], надо записываться за несколько месяцев. Конечно, люди идут к частникам. При том что, по моим данным, финансирование больницы хорошее — миллиард в год, это большие деньги, можно организовать отличный медцентр. Но вместо этого закрыли отделение плановой хирургии. Сейчас осталась только экстренная, всех плановых отправляют в Екатеринбург в Областную больницу. А зарплаты, я считаю, все-таки неплохие. У докторов — 60–65 тысяч, на полторы ставки. На ставку — 45–50. Все стационарные хирурги получают 70 тысяч на руки. Но мы хотим не только денег, но и юридической защиты. Все ошибки, суды, скандалы — они ведь не на пустом месте. Все оттого, что хирурги работают с переработкой, на две ставки. А как еще закрыть тридцать дежурств впятером-вшестером на 60 коек в экстренной хирургии? Люди жалуются, что врачи не обращают внимания на их жалобы, невнимательны к ним. Да они задерганы, отсюда усталость, ошибки, а потом проигранные иски. Я считаю, нужно отдельно готовить руководителей больниц. И не обязательно он [руководитель] должен быть медиком, это может быть просто эффективный менеджер.
Алексей, хирург из городской больницы Каменска-Уральского, работает больше шести лет:
— У нас в больнице проблема с аппаратурой. Считаю, что она уже устарела. Когда хирург оперирует, он не видит полную картину по лапароскопу, поэтому «промахивается», а потом — поврежденные кишечники, перитониты, суды. Зарплаты у нас как и везде — никаких семидесяти, заявленных губернатором, нет. Чтобы получить 74 тысячи рублей, надо работать на 2,5–3 ставки. Некоторые берут, потому что кредиты, семьи нужно кормить. Это, конечно, сказывается на качестве работы. Остальные получают 60, при том что в сутки может быть от 5 до 15 операций. Это ненормально! Да еще три дежурства, после которых снова рабочие дни. Мы ведь тоже хотим видеть своих жен и детей.
Бывает, просто нет времени поговорить с родными и пациентами обстоятельно. Объясняешь как можешь — они не понимают. А потом начинают срываться, жаловаться. Попасть под судебный иск страшно, юридическая незащищенность чувствуется постоянно. Да, бывают ошибки врачей. Но очень часто к нам обращаются в запущенных случаях, когда уже слишком поздно и мы помочь не можем.
Недавно к нам приезжал областной министр, проводилось экстренное совещание. Я на самом совещании не был, но нам передали, что, оказывается наше начальство отклонило 130 кандидатур врачей, все они хотели у нас работать. А у нас нехватка врачей! Говорили, что начальство не устраивает, что опыта мало у кандидатов. То национальность не та (возможно, приезжие из бывших союзных республик), то, наоборот, местные — но у них запросы большие. Мы готовы и опытом поделиться, и национальность для нас значения не имеет — была бы голова светлая. Мы бы всех приняли, если бы с нами кто-то советовался из руководства. Поэтому мы бы хотели нормального отношения начальства, чтобы с нами разговаривали и считались.
Как сообщалось ранее, врач из Екатеринбурга на условиях анонимности согласился прокомментировать ситуацию, сложившуюся в Нижнем Тагиле. Вы знаете уже об этой ситуации: хирурги в этом городе сначала массово отказались оперировать и уволились, но после встречи с местным министром здравоохранения, отозвали заявления. По непроверенным данным, их на время хотели заменить «вахтовиками» из областного центра, но всё обошлось. О возможных причинах этого ЧП федерального масштаба, низких зарплатах, 48-часовых рабочих днях и тотальной юридической незащищённости медиков свердловский врач рассказал в интервью Eanews. Подробнее читайте: “Прооперируешь или нет – сядешь в любом случае”
