Гендиректор «Факультета медицинского права», медицинский юрист Полина Габай рассказала, почему количество заявлений на врачей растёт, зачем люди обращаются в следственный комитет, а не в гражданский суд, как создать диалог между пациентами и медицинским сообществом и к чему приведёт полный переход на лечение больных по стандартам.

По данным издания «Правмир», за 2019 год СК России получил более 6,5 тысячи обращений граждан о ненадлежащем оказании медпомощи, что вдвое больше аналогичных показателей 2018 года. По итогу было возбуждено 2,1 тысячи уголовных дел, а в суды ушло 332 дела (на 10% больше предыдущего года).

Большинство пациентов жалуются в СК не для уголовного дела, а для компенсации

— Возросшее количество жалоб, на мой взгляд, означает, что пациенты не получают на сегодняшний день той обратной связи от медицинского сообщества, которую они хотели бы видеть.

СК существует для возбуждения и расследования уголовных дел, но я предполагаю, что большая часть пациентов обращается туда не для того, чтобы врача посадить, и не для того, чтобы его в итоге привлекли к уголовной ответственности.

Основной посыл в том, чтобы добиться от врача или от клиники реальной компенсации.

Пациентам удобнее обращаться в СК, а не в гражданский суд: дешевле и быстрее

Возникает вопрос, при чем тут СК и не проще было бы обратиться в гражданский суд.

Нет, не проще, потому что гражданские суды длятся годами, в среднем медицинские дела рассматриваются от года до двух лет. Даже я бы сказала, что два года — это более реальный срок. Пока назначается экспертиза, пока она проводится – пациенты должны потратить год-два своей жизни на то, чтобы что-то доказать и чего-то добиться. Это сложно и долго, нужно вкладывать свои ресурсы, в том числе финансовые, находить адвоката, оплачивать судебно-медицинскую экспертизу.

Здесь все проще – ты обращаешься в СК, который стоит априори фактически на стороне пациента, там возбуждают дело, назначают экспертизу, которая оплачивается из бюджета, и находят по максимуму все, что можно и нельзя найти.

Для пациентов это гораздо более удобный формат коммуникации с врачом, который уже готов на многое, только чтобы его оставили в покое. Более того, это готовая доказательная база и для гражданского суда.

Пациент нагуглил, прочитал форумы и задумывается, а правильно ли его лечили

Я не думаю, что стали хуже лечить. Просто пациенты стали более возбужденными по этому вопросу. И вообще, вся ситуация сегодня в стране дала пациентам возможность прочувствовать свои возможности в этой сфере. И СМИ, и законодатели, и власть дали открытую возможность пациентам заявлять о своих правах.

Я не могу сказать, что это очень плохо. Отчасти это объективно.  Между врачами и пациентами долгие годы была патерналистская система коммуникации. Пациент приходил, молча слушал, выполнял все, что ему говорил врач, и даже не смел подумать, что врач может быть в чем-то неправ. И такой формат общения был все предыдущие годы. А сейчас он сильно изменился.

Открылся информационный занавес. Сейчас пациенту доступна любая информация. Он занимается самолечением, ставит сам диагнозы, проверяет назначения врача и нередко пользуется информационными ресурсами, которые не дают на самом деле нужной информации. Но пациенту это неведомо. Он нагуглил, посмотрел, прочитал, что там на форуме пишут и начинает задумываться, а правильно ли его лечили.

Однако, к сожалению, большая часть информации, представленной в интернете, не только недостоверна, но и небезопасна.

Уже давно идут разговоры о создании единого проверенного информационного ресурса, который бы действительно отвечал за достоверность и подверженность информации, например, Минздравом или профессиональным сообществом.

Такой сбой происходит и потому, что пациенты не получают полноценной медпомощи, в том числе. Если мы говорим о государственной медицине, давайте будем откровенны – во многом пациенты лишены возможности получить доступную и качественную медицинскую помощь. Но только в этом обычно виноваты не врачи.

Но казус в том, что система дает пациентам возможность выражать свой протест не против, скажем так, организаторов здравоохранения, а против исполнителей, которые часто с этим никак не связаны. Они тоже являются пленниками этой системы.

Ситуация зашла уже в ту критическую зону, когда с пациентами придется вести диалог. Профессиональное медицинское сообщество должно становиться более сильным, адекватно реагировать на проблемы. На мой взгляд, на сегодняшний день медсообщества как такового нет. Есть только разрозненные сообщества, которые не ведут единую политику и не совсем понимают как выбираться из сложившейся ситуации.

Врачи не доверяют пациентам, а пациенты — врачам

Мы не так давно выступили с инициативой создания такого профессионального медицинского сообщества, как некоего буфера между врачами, пациентами, СК, судами. Которое бы оттянуло на себя огромную массу жалоб, исков, заявлений в правоохранительные и иные органы. Но это общество, по нашему предположению, должно было бы иметь в своем составе экспертно-проверочную комиссию, состоящую из представителей разных профсообществ и пациентских организаций, а также примирительную комиссию. И все дела рассматривались бы более объективно.

Мы предполагали создать сообщество, которое бы имело высокую репутацию и максимальную степень доверия не только со стороны врачей, но и со стороны пациентов. Тогда люди бы понимали, что если это общество рассматривает тот или иной кейс, значит это будет сделано качественно, прозрачно, достойно. И ошибки не будут затерты и заметены под ковер. В противном случае люди не будут доверять ему свои проблемы, пациентам будет проще написать заявление в СК или суд, этот формат решения вопросов мы уже обсудили.

Это предложение получило огромный резонанс со стороны врачей, которые были жутко напуганы такой возможностью. Врачи не готовы хоть сколько-то открыто разбирать свои ошибки. Звучали даже такие реплики, что это сообщество будет создано для передачи готового компромата в СК. На сегодняшний день в стране настроение тотального коллективного недоверия не только врачей по отношению к пациентам, а пациентов по отношению к врачам, но даже внутри самого профессионального сообщества недоверие ко всему.

Для врачей рассмотрение дел руками следователей, опросы и допросы – это неимоверный стресс. Многие после такого хотят вообще уйти из профессии, бросить работу.

Мы предлагали оттянуть это в формат более адекватного рассмотрения руками самого профсообщества. Если допущены какие-то ошибки, то пациенту должна быть предложена компенсация, денежная, например, или в формате организации его лечения где-то.

Мне кажется, что рано или поздно нужно прийти к диалогу с пациентами. А сейчас он нередко ведется через Следственный комитет, включая рассмотрение тех дел, которые могли бы быть решены мирным путем. Я подчеркиваю, что одно расследование уголовного дела забирает годы жизни у врачей, даже если дела не заканчиваются обвинительным заключением и передачей в суд. Мы исходили из того посыла, что хорошо уже не будет, есть только выбор между плохо и очень плохо. И решать проблемы в таком формате да неприятно, да больно, но по крайней мере, не смертельно.

Из-за травли врачи переходят на работу по стандартам в плохом смысле слова

От выросшего количества жалоб качество медобслуживания вряд ли улучшается. У нас произошла подмена реальных человеческих критериев качества оказания медпомощи формальными чиновничьими критериями оценки. И вся эта борьба между пациентами и врачами фактически ведется руками органов надзора и СК.

Это приводит к тому, что закручиваются гайки, насаждаются формальные критерии оценки качества и безопасности медпомощи. Врачи переходят на работу по стандартам в плохом смысле этого слова. Они начинают проверять каждое свое слово, они делают назначения четко в соответствии с правилами, созданными чиновниками, которые не учитывают реальные оценки качества медицинской помощи.

Например, ряд препаратов долгие годы использовался офф-лейбл, то есть не в соответствии с инструкцией по его назначению. У многих лекарств беременность, детский и пожилой возраст указаны как противопоказания к применению. Но тем не менее, таких препаратов для условных детей нет, врач это знает и назначает его, зная, что так в принципе делается, в том числе за границей. Но с точки зрения закона так делать нельзя. Назначение препаратов офф-лейбл — это критерий небезопасной услуги, вследствие этого в отношении врача может быть возбуждено даже уголовное дело. Зачем тогда врачу такие даже теоретические проблемы? Он будет назначать какой-то другой препарат, неэффективный, но зато четко по стандарту или по инструкции. То есть врач начинает переходить на формальные рельсы отношений. И пациентам от этого лучше явно не становится.

Как сообщалось ранее, в конце 2018 года директор юридической компании «Факультет медицинского права» Полина Габай рассказала, почему заводят всё больше уголовных дел против врачей, ведении медицинской документации, странностях термина “ятрогения”, правовых отношениях медработников и пациентов и обсуждении клинических случаев в сети.

Подробнее читайте: Полина Габай: “Само определение “ятрогенных преступлений” – чудовищно”.