К.м.н., хирург-онколог торакального отделения Городского клинического онкологического диспансера, заведующий учебной частью, доцент кафедры онкологии факультета послевузовского образования ПСПбГМУ им. И.П. Павлова Дмитрий Полежаев рассказал изданию «Доктор Питер», почему самый высокий показатель смертности даёт рак лёгкого и что нужно сделать, чтобы выполнить задачу, поставленную перед системой здравоохранения по снижению смертности от онкологических заболеваний.

Врач начал с того, что такая высокая смертность у рака лёгкого наблюдается потому, что его очень тяжело выявить рано – обычно такие пациенты обращаются к онкологу уже на III или IV стадии и радикальное лечение невозможно.

Даже в ходе диспансеризации выявляются чаще всего поздние стадии болезни. По России это 70-80%.

Это происходит потому, что развивается он долгое время бессимптомно, а его осложненные формы мимикрируют – скрываются за пневмониями, бронхитами, астмой, остеохондрозом, и пациент годами лечится у неврологов, пульмонологов, терапевтов. Когда появляются типичные симптомы, это уже распространенный процесс.

«Кроме того, традиционный портрет нашего пациента — мужчина 65-80 лет, а они у нас, как известно, и без онкологического заболевания редко доживают до такого возраста. Мы регистрируем смертность с диагнозом «рак», но они умирают и от других причин», – отметил онколог.

По мнению специалиста, помочь в выявлении рака лёгких могут скрининговые исследования.

«В некоторых странах скрининги работают уже много лет, и эксперты оценивают их эффективность по-разному.

Для выявления рака легкого на ранней стадии в рамках скрининговых программ нужен большой охват населения. Например, в СССР охват флюорографией был 90%, а при нынешней диспансеризации — 30%, это очень мало. Если бы мы могли сейчас охватить 90% населения в год с исследованиями в двух проекциях на современных цифровых флюорографах, мы шагнули бы далеко вперед даже без низкодозного КТ. А в спорных случаях можно направить пациента на КТ. Но тут есть и другая проблема: когда человек получает результаты исследования и узнает, что у него обнаружены изменения в легких, не идет к врачу: «Сказали, что-то есть, но я не пошел». То есть он был информирован, но не пошел к врачу! А «что-то» доросло до 3-4-й стадии», – рассказал хирург.

По его словам, единственный эффективный метод скрининга, и то не всеми признаваемый — низкодозная КТ. Чтобы он был действительно эффективным, необходим массовый охват населения из групп риска – курильщиков со стажем более 20-30 лет в возрасте от 40 до 75 лет. Но просто закупить КТ и всех обследовать недостаточно.

Это очень чувствительный метод диагностики, по его результатам выявляются самые разные образования, в том числе не злокачественные. Но они тоже требуют внимания: дополнительной диагностики, наблюдения, причем в течение не одного года. Чтобы скрининг был эффективным, нужны грамотные рентгенологи, терапевты, пульмонологи, то есть первичное звено должно быть готово к приему таких пациентов и работе с ними. Отправлять всех к онкологам невозможно, они не в состоянии принять всех, особенно учитывая, что скрининг первые годы будет выявлять всё подряд, в том числе запущенные раки. А он нужен не только, чтобы выявлять рак легкого на ранних стадиях, но и лечить: онкологические стационары должны иметь для этого все возможности.

«Дело в том, что радикальное хирургическое лечение может быть не всем доступно. Курение провоцирует развитие не только онкологических заболеваний, но и атеросклероз, ХОБЛ, ИБС, гипертонию и так далее. Сопутствующие заболевания становятся противопоказаниями для радикального лечения. У меня сейчас есть пациент с ранним раком, которому хирургия противопоказана из-за выраженной сопутствующей патологии. К счастью, есть и нехирургическое лечение первичной опухоли — стереотаксическая терапия, кибер-нож, можно провести радиочастотную абляцию опухоли, термо- или криоабляцию. В некоторых странах такие методики лечения рака легкого у пожилых входят в стандарты лечения наравне с хирургией. И мы должны развивать эти методы в условиях, когда расширяются возможности диагностики. Иначе зачем его выявлять, если лечить нечем?

Как показывает опыт стран, уже давно начавших программу, с помощью многолетнего скрининга можно снизить смертность на 0,5-3 %, увеличив выявляемость заболевания на ранней стадии, но это неполное решение проблемы. Заметные результаты принесет исчезновение основного фактора риска – курения. Теоретические расчеты говорят о том, что, если все резко бросят курить, лет через 15 мы можем получить прогнозируемое снижение смертности от онкологических заболеваний на 20-30%.

При этом, торакальная хирургия, по словам онколога, продвинулась далеко вперёд, став органосохраняющей.

«Но успех лечения связан сейчас не столько с ней, сколько с терапией — гормонотерапией, химиотерапией, лучевой терапией – до и после операции, а также во время хирургического вмешательства (интраоперационной). При лечении рака легкого эти методы пока слабее развиты в сравнении с лечением опухолей в других органах. Потому что искать стали поздно — раньше ведь считалось, что его вообще бесполезно лечить химиотерапией. Но сейчас эти направления активно развиваются и уже дают хорошие результаты.

Нашим пациентам доступны все методы лекарственного лечения: классическая химиотерапия, таргетная терапия, иммунотерапия. Но таргетные препараты и лекарства для иммунотерапии разработаны пока не для всех видов рака. Их, безусловно, можно назвать прорывом, в том числе в лечении рака легкого», – отметил Дмитрий Полежаев.

Однако, врач пояснил, что, даже после излечения рака лёгких, заболевание будет напоминать о себе всю оставшуюся жизнь, потому что риск развития рака у этого человека остался прежним.

«Допустим, мы выявили рак у пациента из группы риска: опухоль удалили, провели курс химиотерапии. Но даже если бросил курить, он остался в группе риска развития рака, пока не прошло 15 лет. То, что мы вылечили один рак легкого, не выводит его из группы риска по развитию другого рака. Это вовсе не особенность рака легкого, это особенность всех онкологических заболеваний. Скажем, при раке молочной железы — риск развития опухоли в другой железе на 30%. Вообще, если человек перенес один рак, риск развития другого вырастает на 30%, пережил два рака — еще на 30%. Но этого не следует бояться. Важно помнить о риске, своевременно обследоваться и лечиться. Потому что даже когда этот риск реализуется, люди лечатся и живут долгие годы», – заключил онколог.

Как сообщалось ранее, заведующая поликлиническим отделением Приморского краевого онкологического диспансера Наталья Демиденко рассказала о том, как благодаря науке смертельный диагноз становится хроническим заболеванием, что нужно делать, чтобы предостеречь себя от онкологии, и почему «каждый человек доживает до своего рака». Подробнее читайте: «Из-за увеличения продолжительности жизни каждый пациент доживёт до своего рака».