Во всём цивилизованном (и не очень) мире известно такое понятие как потребительский экстремизм. Корнями он уходит в США, где сформировалось излишне лояльное законодательство к клиентам, которые “всегда правы”. Мода требовать по малейшему поводу миллионных компенсаций добралась до России, и проникнув в медицину, превратилась в “пациентский экстремизм”. Россияне захотели получить не только моральное удовлетворение от жалобы на врача, но и конкретную денежную компенсацию. И чем больше, тем лучше.
В российском законодательстве существует «О защите прав потребителей», принятый в 1992 году. Этот закон – один из самых эффективных в России и многие люди стали недобросовестно использовать его положения. В том числе и в медицине, потому что политика власти опустила понятие медицинской помощи к термину “медицинская услуга”. Перевод деятельности медиков в разряд “медицинских услуг” по содержанию – освободил от необходимости жертвовать личными интересами во имя блага пациента и не требовал больше врачебного героизма или самопожертвования.
Пациент, конечно же, может обратиться с жалобой к руководству клиники с требованиями об оказании “медицинских услуг” должного качества, о возврате уплаченных денег, либо с требованием денежной компенсации за “некачественное оказание услуг”. Он также может пожаловаться в соответствующие вышестоящие организации, чтобы была проведена проверка деятельности медицинского учреждения. В конце концов, он может обратиться в суд.
“Недобросовестный пациент составляет жалобу, в которой указывает, что якобы пострадал в результате некачественно оказанных медицинских услуг, а потому медицинское учреждение должно выполнить все его требования. Скорее всего, после появится некий перечень его требований: посещение врачей, перечисление анализов, которые хотел бы сдать, а также размер компенсации морального вреда и т.д. Медицинские организации, зачастую не разобравшись с ситуацией, признают свою вину и идут на поводу у недобросовестного пациента, выполняя все его желания: организуют дополнительные приемы врачей, дают направления на дорогостоящие анализы и делают это на бесплатной основе. Иными словами, такой пациент добивается того, что хочет: не платит за услуги медицинского учреждения, посещает необходимых ему врачей, получает компенсацию морального вреда в досудебном порядке и т.д. Почему так происходит? Исключительно в связи с правовой неграмотностью”, – уверена председатель «Коллегии адвокатов Павла Астахова» Виктория Данильченко
“Те самые медицинские учреждения, которые берут анализы, организуют прием врачей, оказывают платные медицинские услуги населению – зачастую обходятся какими-то общими документами. Договор, заключаемый между клиникой и пациентом, по сути, регламентирует только оплату денег за оказанную услугу, при этом в этих договорах не прописано ни ответственности сторон, ни прав, ни обязанностей. И, конечно, эти, так называемые, продвинутые медицинские потребительские террористы научились использовать положения Закона РФ «О защите прав потребителей» в своих целях. Совет для медицинских учреждений может быть только один: пожалуйста, когда вы составляете договор на предоставление платных медицинских услуг – обратитесь к профессиональному юристу, который поможет составить грамотный договор. Скаченный в интернете или составленный на основании советов некомпетентных лиц он далеко не всегда позволит защитить права организации”, – говорит Виктория Данильченко, уточнив, что как правило, судебная практика не идет на поводу у этих потребительских «террористов». Зачастую они и до суда не доходят, потому что знают, что решение в основном выносится не в их пользу. Суд вникает в обстоятельства дела. Иногда бывает и такое, что само медицинское учреждение говорит: «Да, мы тут частично допустили ошибку», а суд с этим не соглашается, и отказывает в удовлетворении заявленных требований.
По мнению Александра Иноядова, адвоката, партнёра адвокатского бюро «Бишенов и Партнёры», в нынешней ситуации возрастающего нормативно-правового хаоса медики могут попасть под статью буквально по любому поводу.
Основа основ – сам факт оказания медпомощи.
Частями вторыми статей 109 и 118 Уголовного кодекса РФ предусмотрены основания назначения уголовного наказания за наступившие последствия в виде неосторожного причинения смерти или тяжкого вреда здоровью вследствие ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей.
Если помощь не была оказана без уважительных причин и это повлекло по неосторожности причинение средней тяжести вреда здоровью, тяжкого вреда здоровью или даже смерть человека, уголовная ответственность наступает по части первой или второй статьи 124 Уголовного кодекса РФ.
Исходя из положений части 1 статьи 56 УК РФ во всех вышеуказанных случаях риски назначения наказания в виде реального лишения свободы имеются только в случае причинения тяжкого вреда здоровью человека или его смерти и при наличии отягчающих наказание обстоятельств.
Второй аспект – требования безопасности. Оказание медицинских услуг, не отвечающих этим требованиям, причинившее по неосторожности тяжкий вред здоровью или спровоцировавшее смерть пациента, влекут наказание до шести лет лишения свободы или альтернативные виды наказаний (часть 2 статьи 238 УК РФ). Но при этом необходимо установить прямую причинно-следственную связь между действием (бездействием) и наступившим общественно опасным последствием.
Такие инциденты расследуются с обязательным этапом – судмедэкспертизой, в которой на первое место выходят компетенции экспертов-медиков, их объективность, достаточность собранных следствием материалов. Судьба врача отдаётся на откуп именно медицинских экспертов.
“Зачастую здесь возникают вопросы к качеству и полноте медицинской документации. Ведение электронного документооборота, исключение возможности удаления или корректировки внесённых данных, ужесточение контроля за своевременностью внесения данных о ходе лечения, в частности, способно положительно повлиять и на качество оказываемой помощи. Но здесь есть и обратная сторона медали. Врачу нужно помнить о нормативных сроках оказания медицинской услуги каждому пациенту, а, ввиду экономии средств лечебными учреждениями, не все врачи работают на приёмах с медсёстрами. Следовательно, за указанное время доктор обязан не только выслушать и осмотреть пациента, назначить лечение, но и разобраться с его документами. Вот и задумаешься поневоле: сколько времен врач смотрит пациента, а сколько – в своё уголовное дело”, – говорит Александр Иноядов.
“До сих пор в судах никогда не было массовых уголовных дел. То, что время от времени просачивается в СМИ – эпизодические факты, как правило, связанные с неоказанием медицинской помощи. Чаще всего рассматриваются гражданские иски по качеству профессиональной медицинской помощи. Уголовное преследование зачастую запускается по фактам смерти, тяжкого вреда здоровью и не носит массового характера. Уголовные дела, как правило, возбуждаются по факту, а не в отношении конкретного работника в значительной степени для возможности полного и объективного установления всех обстоятельств. Мне приходилось расследовать уголовное дело по статье 124 УК РФ: не была установлена прямая причинно-следственная связь между ошибочной тактикой лечения и причиной смерти, пациент скончался во время реанимационных мероприятий. Уголовное дело было прекращено в связи с отсутствием состава преступления”, – рассказал Иноядов.
Многие врачи считают, что вал уголовных дел против медиков связан с ростом этого так называемого пациентского терроризма. По словам специалиста по медицинскому праву, адвоката Андрея Бендера, нужно разделять эти процессы на гражданские и уголовные.
“Говорить о пациентском экстремизме, клиентском терроризме в отношении врачей невозможно, только лишь потому, что уголовное дело возбуждает следственный комитет, либо прокуратура при наличии состава преступления. В любом случае здесь пациент по большому счету не может повлиять на возбуждение уголовного дела. Если прокуратура, либо следственный комитет не увидят данного состава уголовного преступления, то возбуждения дела не произойдет, и врача персонально не смогут привлечь к уголовной ответственности. Кроме того, пациент имеет право обратиться в суд за причинение морального вреда. Например, если был причинен небольшой вред здоровью, то уголовного дела, скорее всего не будет, но если тяжкий вред – конечно, состав преступления есть, дело будет возбуждено, и пациент не сможет никоим образом на этот факт повлиять. В данном случае ответственность несет персонально врач, а в гражданском процессе врача привлечь невозможно, так как за него отвечает работодатель, то есть юрлицо – больница, либо медицинская клиника”, – пояснил Бендер, уточнив, что в гражданском процессе пациент получает денежную компенсацию именно с юрлица. И часто медучреждение несёт потери.
По словам адвоката Андрея Бендера это происходит потому что врачи, главврачи, директора клиник, понимая, что вред был нанесён, уходят в “глухую оборону” – в любом случае начинают отрицать свою вину.
“И это неправильно. Я часто читаю лекции об этом, что здесь нужно общаться с пациентом, в первую очередь создавать врачебные комиссии, консилиумы, разбираться по каждому случаю индивидуально и пытаться с пациентом разговаривать, либо договариваться. В любом случае, когда пациент идет в гражданский суд, он требует минимум миллион, в процессе общения эту сумму можно уменьшить. И в принципе пациенты на это готовы”, – уверен адвокат.
“Пациенты разделяются на несколько категорий: те, кто хотят получить деньги, то есть вернуть то, что потратили, и заработать, и те, кто идет в суд только из-за принципа – они просто хотят наказать виновных, потому что с ними не захотели разговаривать. Первоначально им достаточно было бы услышать «извините», услышать от руководителей клиник или больниц, что все виновные будут наказаны. И в принципе данной категории такого наказания было бы достаточно, и они бы не пошли в суд. Это, конечно, меньшая категория в процентном соотношении, в большей степени в суд идут люди, которые хотят заработать”, – уверен эксперт.
Почему вообще процессы набирают такую популярность на сегодняшний день?
Дело в том, что практически все процессы выигрышные. В любом случае врачи могут допустить какие-то ошибки в лечении – медицина такая штука, что идеально всё сделать невозможно.
В довесок к этому – невероятная бюрократия. Масса документов, которые необходимо заполнить пациентам на первом же приеме у доктора, а потом во время лечения.
“Нужно подписывать соглашения на оказание платных медицинских услуг, на осмотры и так далее. Федеральные законы предусматривают пакет документов. И только лишь на этом основании – отсутствие медицинской документации, не ознакомление пациента процессом лечения, поставленным диагнозом, результатами лечения, противопоказаниями – отсутствие данных бумаг уже является нарушением и ненадлежащим оказанием медицинской помощи, и уже за это суды взыскивают моральные компенсации. Если еще пациенты обращаются к таким юристам, которые специализируются на медицинских делах, то проблем в этом отношении нет. Все, что касается юристов, которые работают в медицинских ГБУ – это специалисты, занимающиеся в основном хозяйственной деятельностью, договорами с поставщиками. У них, несмотря на то, что они работают в здравоохранении, нет специализации «медицинское право». Но когда они приходят в суд, они вообще не понимают, о чем там идет разговор. Юристы приводят какую-нибудь норму по законодательству, а врачи со своей колокольни пытаются объясниться. Но суд-то все равно не понимает сути спора, хотя судьи на сегодняшний день имеют специализацию «Медицинское право». В любом случае последнее слово за экспертизой”, – уверен адвокат.
По мнению Бендера, когда врачи на приеме выслушивают жалобу, то должны занести все это в медицинскую карту – собрать максимум информации, когда пациент жалуется о ненадлежащем лечении и о том, что нет эффекта.
“Врачи для себя должны собрать доказательства того, что пациент в полном объеме не исполнял их назначения. И мало того, что они должны собрать и записать, доктора еще должны попросить пациента поставить подпись внизу, на каждом листе каждой страницы, где они данную запись сделали. Неважно, как обосновать пациенту для чего нужно эта подпись на каждом листе медицинской карты. Этим самым врач обезопасит себя, и пациент на судебном заседании не сможет отказаться от этих слов – что он не соблюдал, не покупал таблетки, не выполнял в полном объеме те назначения, которые ему были произведены. Он должен подписаться, что ему выдавалась памятка по назначениям данного врача. Медик должен создать для себя доказательную базу в рамках своего приема. Если этого не будет, пациент на суде будет говорить абсолютно другое, и в любом случае суд будет склоняться в сторону пациента только потому, что врач может доказать свою правоту лишь записью в медицинской документации. Для врача, медучреждения – это доказательство”, – подчеркнул специалист.
Как сообщалось ранее, потребительский терроризм в последнее время приобретает просто вселенские масштабы. В медицине это особенно заметно. Жалобы валятся на клиники, как из рога изобилия. Пациенты недовольны буквально всем, начиная с пятиминутной задержки приема и заканчивая неисполнением врачами их неадекватных пожеланий, например, выдачи листка нетрудоспособности на основании нежелания работать или похмельного синдрома. Подробнее читайте: О пациентско-потребительском экстремизме
